Отшельник. Клан Заката – 2
Шрифт:
– Нет. Сань, я сказал, что мы не будем его сдавать. Ай! – А этот голос я узнаю сразу. Тот самый воин, которому я стилет в плечо загнал.
– Дядь Остап, потерпите, я повязку затяну. Недолго осталось. – Это уже Маша.
Да что происходит черт подери? Я же помню, как меня накрыл откат, и я… Ну, видимо потерял сознание. Пытаюсь двинуться, но ничего не получается. Руки и ноги стянуты веревкой, или ремнем, причем похоже давно, потому что, отзываясь на попытку напрячься, в конечности будто тысячу игл одновременно вонзили.
Сжимаю зубы, сдерживая готовый сорваться стон. Вроде, никто еще не заметил, что я пришел
– Остап, почему? Ты же сам говорил, что деньги хорошие, да и теперь мы точно знаем, что он менталист. Почему ты так упорствуешь в своем нежелании передать парня в Управу? – Так, это тот самый пограничник, которого мне удалось усыпить. Стоит, оперевшись о печь спиной, сложив руки на груди. – Ладно, девчонка, за нее не платят. Но парень-то… Сколько человек он отправил на тот свет? Думаешь, в том взрыве, который мы видели никто не пострадал? Он же настоящий убийца. Безжалостный и беспощадный. Сложись по-иному, и мы бы сейчас с тобой тут не разговаривали.
Хм, получается, за меня назначена награда в четыре сотни золотых, причем городской Управой, если я правильно понял. Хотя, как неправильно понять, если все прямым текстом сказано. Мда… Весело. Я-то думал, что мне только от мести герцога надо скрываться, а тут вот как получается… Не хорошо. Причем это еще мягко сказано…
– Нет, я сказал. Тебе же Маша все рассказала – княжич просто защищался. Что ему оставалось? – Остап, тот самый, раненый, поднялся со стула. – Спасибо, красавица. – Это он Маше, которая совершенно спокойно, перевязывала ему глубокую рану. – Он подросток, попавший в передрягу. Обученный, смертельно опасный, менталист, но твою ж за ногу, Сань – пацан еще малой совсем, а ты его хочешь на костер собственными руками утащить? Что с тобой происходит-то… – Поджав губы, будто от боли, воин берет вязанную кофту, явно неуставного образца, перепачканную кровью. – Ты последнее время сам не свой какой-то? Ну, сам все понимаешь, а туда же… Золото голову задурманило? Не узнаю я тебя, командир…
– Остап… Он же ментальный маг. Ты же сам знаешь, из-за чего они под запретом во всех странах. – Саня, тот самый командир, тяжело вздохнув. – Ну, представь, что отпустим мы его, а у него срыв? Сколько еще человек успеет убить обезумевший ментал? Сотню? Тысячу, две? Или весь город? А может и уезд? Ты же знаешь…
Какие интересные темы они тут обсуждают. Мне тоже хочется послушать. Даже то, что пограничники по-хозяйски располагаются в подсобке моего завода, готов простить, и то, что связан по рукам и ногам. Единственное, что напрягает – поведение Маши. Присела к печке спиной, спокойная, греется. Будто не ее чуть не задушили, а до этого чуть не зарезали. Смущает меня такое изменение в поведении. Но чем-то же оно вызвано. Да и, бойцы, если честно, никакой агрессии не проявляют. Главное, с чего они решили, что я буду убивать людей-то? Мне б самому выжить…
– Да нормальный он, Сань. Ты же видел сам, он адекватный. Да и… – Остап прошелся по комнате. – Ментальный маг, ментальному магу рознь… – Останавливается, глядя на свечу. – Брат у меня был, старший. Его отряд как-то нарвался на прорыв латинян, ну ты помнишь, лет двадцать-тридцать назад, постоянно с ними стычки были. Парень у них служил в отряде. Наемник, откуда-то с востока. Точно не скажу, да. Ментальным магом оказался. Так вот, безумный, как ты говоришь, менталист, в одиночку держался против нескольких латинянских магов. Зная, что его скорее всего отправят после на костер, все равно раскрылся. И знаешь… – Воин поворачивается к напарнику. – Кажется мне, что где-то кто-то врет насчет них. Ни тот менталист, ни княжич, совсем не похожи на безумцев.
– Да откуда ты знаешь про это? Брат небось твой наврал, насчет менталиста-то… – Без особого огонька возражает Саня, опустив глаза в пол.
– Оттуда, друг мой ситный, что своими глазами его видел. Наша группа, на помощь им прибыла. – Остап тяжело вздохнул. – Он и сопротивления не оказал, когда его князь повелел под стражу взять. Представляешь, нас все время пугают ментальными магами, а они выходят такие же люди, как и мы.
– Убийцы…
– А мы с тобой кто, командир… Или ты не убивал? И я убивал. – Остап поморщился.
– Мы Великому князю служим. Людей защищаем от тех же кочевников, а он. – Кивок в мою сторону. – Он то сколько народу положил, да и нас чуть было не упокоил.
– Даже крыса будет драться, если ей выхода не оставить.
– Ладно, не хочу спорить про мораль и всякое прочее. Но золото, Остап. Ты ж сам говорил, деньги не помешают. Пусть, по-твоему, пацан не опасен и не безумен, но за него четыре сотни обещают?
– Да дались тебе эти деньги! – Раздраженно махнул рукой Остап. – Ну что тебе в самом деле, жить не на что что ли?
На какое-то время повисает пауза. Стараюсь дышать через раз, чтобы не привлечь к себе внимание. Как ни крути, а сейчас решается моя судьба. Я уже проверил крепость пут – сам не выберусь. Но этот Саня, денег ему вдруг захотелось… Жаль, не убил, урода…
– Дочка у меня, Остап. Ульяшка, ты же знаешь… – Командир первым нарушает тишину. Слова, тяжелые, будто камни, медленно падают с губ. – Больна она… Местные лекари ничего не могут поделать, а в губернии, сам понимаешь… Маги такие цены ломят, что не в жизнь не заработаю. А тут он… И четыреста золотых. Хватит и на лечение, дадут боги, и еще на приданное останется.
– Ульяна? Она больна? И давно? – Остап резко развернулся в сторону напарника. – Почему ты ничего не говорил? Всем миром бы собрались.
– А… – Саня махнул рукой. – Сам знаешь, не умею я так. Милостыню просить. Да и, много ли получится собрать с воинов-то. У каждого своих проблем и забот хватает. Семьи опять же… Да и потом отдавать потом чем, а Остап? Чем? Я уже и так почти всё что было со двора продал, чтобы лекарям платить… а… – снова взмах руки. И такая горечь, и тоска в словах пограничника, что даже без работающих способностей, я ощущаю ту обреченность, камнем висящую на сердце бойца.
– Лихоманка у нее, Остап. Тут даже и губернские маги, могут не помочь. Сам же знаешь почти никто не выздоравливает… И денег… А… – Воин встал, и отошел к печи, наверное, погреться. И выглядит он сейчас совсем не бравым уверенным бойцом, а поникшим ковылем, прибитым морозом и придавленным снегом.
– Сань, но как же так? Все равно, почему не сказал? Какие долги? Разве ж ребята бы не вошли в положение? Да и я, все отдам, только чтоб Ульянка здорова была. – Остап, до этого довольно уверенно давивший на своего напарника. – Уж пара десятков золотых в запасе имеется. Вообще, о чем речь-то…