Отстаньте от людоеда!
Шрифт:
Куда ты идёшь, Красная Шапочка? от неожиданности спросил её папа.
Иду к бабушке, несу ей пирожок и горшочек масла, пропищала та.
А почему вечером?
А я сегодня в ночную смену, объяснило шустрое дитя и пошло дальше.
Потом нас чуть не раздавила карета, запряжённая шестёркой скакунов мышиной масти. Карета была в стиле модерн и слегка напоминала тыкву, из чего Леська заключила, что Золушка поехала на бал.
Ну чего ты ругаешься, сказала Леся папе, отряхивавшему брюки. Эти кони полчаса назад мышами были, ещё не научились ездить как следует.
Кому сказать, что меня мыши чуть не задавили, ведь засмеют, проворчал папа.
Вскорости они наткнулись ещё на одну процессию гномы несли куда-то Белоснежку в хрустальном гробу. Леська перепугалась: а вдруг они её зароют в этом гробу, и она там задохнётся.
Минуточку, схватила я за рукав замыкавшего шествие гнома. Вы куда её девать собираетесь?
На кладбище, всхлипнул тот. На наше тайное гномье кладбище, там закопаем под берёзкой, памятник поставим, оградочку
Ну вот, Леся так и знала! Экие остолопы!
Ни в коем случае! возмутилась она. Она же заколдованная, а не мёртвая. Принц приедет, поцелует её, она и оживёт как миленькая. А если вы её зароете, что ж бедному принцу все могилы в поисках перекапывать? Он же принц, а не терьер! Да ещё могут арестовать за злостное хулиганство и осквернение могил, об этом вы подумали?
А что же делать? захлопал ресницами гном.
Поставьте ваш мавзолей куда-нибудь на видное место, чтобы принц его издалека заметил, посоветовала Леся. И дайте объявление в газету: Требуется принц с хорошей родословной для оживления Белоснежки. Понятно?
Понятно, кивнул гном и помчался в голову процессии изменять план захоронения.
Потом они наткнулись на костёр, у которого сидели Бременские музыканты. Это была единственная приятная встреча в лесу нас (их Лесю и папу) накормили, напоили и сыграли блюз в стиле кантри.
Словом, за всеми этими встречами Леся и папа чуть не разминулись с Элли и оказались на дороге, вымощенной жёлтым кирпичом, одновременно с ней.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Страшилы и Железного Дровосека не было видно за поворотом, по книге они увлеклись беседой и отстали. Элли и папа уставились друг на друга, а Тотошка начал яростно лаять. Но почемуто лаять он начал на Леську и даже попытался тяпнуть за ногу, Леська испугалась и бросилась бежать по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом. Тотошка в восторге устремился за ней, папа схватил Элли в охапку и побежал за ними, крича:
Вы куда? Меня-то подождите!
Леся не представляла, как отвязаться от треклятой псины, но вдруг вспомнила, что по сюжету Тотошка должен бесчувственно лежать на месте встречи с Людоедом, травмированный Людоедовым пинком.
Ты что же это, цуцик, делаешь, завопила Леська в праведном негодовании. Ты текст забыл, пустолайка безмозглая! А ну марш на место встречи с Людоедом и лежи там без сознания!
Тотошка смутился, поджал хвост, вернулся и лёг на бок с видом умирающей Травиаты. Леся и папа перешли на шаг.
Ну и куда её дальше тащить? отдуваясь, спросил папа. Я даже не знаю, где мой замок. Опоздали, с местностью не ознакомились.
Уже скоро замок, подала голос Элли, мешком висевшая на папиных плечах. Вон за той сосной уже виден ров, наполненный водой.
А ты помалкивай, ты должна от ужаса потерять сознание, сказал папа.
Вот ещё, сознание терять, противно хихикнула Элли. Мне интересно.
Интересно ей, проворчал папа, встряхивая свою ношу, чтоб не так давила. Я когда Волшебник Изумрудного города читал, думал, что Элли тоненькая, худенькая девочка из бедной американской семьи, лёгкая, как пушинка. А эта особа подросткового возраста в тяжёлом весе может выступать. Уф, ну и работка, ну, удружил сосед Кажется, пришли.
Замок окружал живописный ров с водой. Через ров был перекинут подъёмный мост.
Очень мило, обрадовался папа. Без моста вряд ли я допёр бы эту девчонку. Куда теперь?
На кухню, подсказала Леся.
На кухне папа привязал Элли к кухонному столу.
Ты должна плакать и просить пощады, а я буду точить нож, сказал он. Где нож?
Ножа не было. Посмотрели в посудном шкафу, в сундучке, в ящике для специй, рассыпали перец, отчего расчихались вусмерть. Отвязали Элли, чтобы помогла искать. Она порылась в плите и в кастрюлях, заглянула за сундук. Ножа нигде не было.
Наплевать, точи вилку, сказала Леська. Тоже острый предмет. Издалека и не разберёшь.
Опять привязали к столу хихикающую Элли, которая говорила, что ее еще никогда не закалывали вилкой и это, должно быть, щекотно. Папа взял вилку и начал ее точить об ложку.
Давай проси пощады, напомнил он. А то у меня вилка не точится.
О какое горе, о ужас, отпусти меня, дорогой людоед, я же тебе ничего плохого не сделала, монотонно запричитала Элли. О какая я несчастная, отпусти меня, разве тебя не трогают мои слезы
Папа добросовестно заглянул Элли в глаза и сказал:
Не трогают. Потому что никаких слез там нет.
Достань вон в том мешке луковицу, деловито сказала Элли. Разрежь ее э-э-э вилкой и дай мне понюхать.
Лук был ядреный, через две минуты слезы лились уже и у Элли, и у Леськи. Папа тоже вытирал глаза, но стойко точил вилку.
Очень трогательная картина, заметила Элли. Вообще-то мне надоело причитать, можно, я тебя ругать буду?
Валяй, согласился папа. Все повеселее будет.