Отставший
Шрифт:
– Голову опусти вниз, – приказал, – и не смотри на людей.
Феликс (он впервые за несколько дней почувствовал облегчение) спросил, куда же ему смотреть в таком случае?
– На мои пятки, – получил краткий ответ.
Прошли двором (по заасфальтированной и обсаженной высоким кустарником дорожке), у глухого металлического забора задержались – на двери был замок.
Замок оказался весьма странной конструкции. Феликс ожидал увидеть приёмник магнитной карточки или (памятуя о фантастических фильмах) сканер сетчатки
Феликс не разглядел подробностей, а посему задал вопрос, на каком принципе основан замок? (Когда они оказались внутри, в парке, а дверь, закрываясь, лязгнула.)
– Тестирует капельку крови, – ответил буддист.
Феликс поднял брови, но не успел ничего произнести.
– Из пениса, – пояснил его спутник. – Слышал об индейцах майя? Они считали эту кровь священной.
В глаза бросилась спартанская скромность храма. Вход не украшали львы или драконы. Статуя Будды не располагалась на крыше, не было видно затейливой резьбы и позолоты. Храм напоминал общежитие какого-нибудь "Института лёгкой промышленности". В институте обучались студенты из Азии, а потому здание общаги для них возвели в восточном стиле.
Огромная круглая арка. Несколько бронзовых колоколов разного размера на палке-оси прямо в дверном проёме. Ровные деревянные колонны, выкрашенные бордовым цветом. Позади (как бы за храмом) маленькая аккуратная башенка. Архитектор устроил на ней регулярно выступающие элементы крыши, и от этого складывалось впечатление, что башенка ненастоящая. Что семь или восемь огромных тортов в шестиугольных коробках поставили друг на друга. Заготовили к празднику.
"Вот только чего ради? – задумался Феликс. – Чему радоваться?"
От вида этого странного места, Феликс опять затосковал, невпопад спросил, почему всё вокруг выкрашено бордовой краской? Получил ответ, что краска вовсе не бордовая, а вишнёвая. И что лучше бы ему не болтать и не соваться.
Впервые прозвучало слово "отставший":
– Не болтай без причины, отставший!
На входе в храм проводник крутнул молитвенный барабан мани, сделал Феликсу знак пригнуться, и они оказались в тёмном коридоре без окон и освещения. Ослепший с улицы Феликс ухватил буддиста за руку и шел за ним, как за поводырём. (Впрочем, "как" здесь явно лишнее. Именно, что за поводырём.) Доносились запахи съестного, бытовые шумы и даже смех. Этот смех более всего насторожил Феликса, ибо он – определённо – принадлежал женщине. Женщинам – их было несколько.
– Где Ринчен Санпо? – спросил поводырь, непонятно к кому обращаясь.
– Пребывает в стабильности, – ответили из глубины комнаты.
Проводник удовлетворённо кивнул (Феликс уже пообвыкся с сумерками и различал детали) и продолжил движение по коридору.
Миновав несколько комнат, они оказались в маленьком
В центре на маленькой циновке сидел человек в мятой четырёхгранной шапочке и ожидаемо бордовой кашае. Глаза сидевшего были закрыты, он замер, будто оцепенев.
Однако, несмотря на полную неподвижность буддиста, Феликс был уверен, что ещё мгновение назад он ел. Об этом свидетельствовала маленькая чёрная миска (позади циновки) и влажные бамбуковые палочки, лежавшие на миске.
– Ринчен Санпо! – приветствовал проводник. – Да уплотнится твоя стабильность!
Монах ответил такими же словами и открыл глаза.
"Слепой!" – подумал Феликс с каким-то внутренним разочарованием.
Один глаз монаха был затянут белёсой плёнкой, второй не имел зрачка – на белом контуре глазного яблока лежала тёмная "копейка" радужки.
Тем не менее, монах осмотрел Феликса (таким же основательным манером: от ступней до макушки), затем пригласил сесть:
– Дай отдых пояснице, почтенный друг! – он указал обеими руками на циновку перед собой.
Феликс подошел и неловко опустился на бамбуковый диск. Долго пристраивал под себя ноги. Их было слишком много для такого маленького сидения.
Проводник, тем временем, растворился в тени коридоров, решив, что больше он здесь не нужен.
– Чайку бы! – произнёс монах, не повышая голоса.
В то же мгновение девушка в просторном оранжевом кимоно внесла глиняный чайник и две фарфоровые чашки. Поставила поднос на низенький столик и ретировалась.
Чай пили молча. Только сопение Феликса и громкое довольное причмокивание монаха разносилось по залу. Стало жарко.
Наконец, Феликс не выдержал.
– Вы монах? – спросил он.
Монах не отрицал.
– Буддист?
– Нет.
– А кто?
– Даос.
– Это что за херня? – спросил Феликс и густо покраснел.
Между тем, монах не огорчился на грубое слово. Он выглядел… как бы это сказать… Будто к директору детского сада привели в кабинет самого отчаянного и разбитного драчуна из младшей группы. Директор смотрит на это "чудо" и решает, стоит ли ему подружиться с малышом (метод пряника), или жестоко выпороть хулигана (метода кнута).
– Мне трудно с тобой разговаривать, – произнёс после паузы. – Глубина твоего невежества не имеет меры. Попробуй сформулировать вопрос по-другому.
– Чем вы отличаетесь от буддистов?
– Прежде всего, отношением к пустоте, – ответил монах, и Феликс почувствовал, что этот вопрос понравился. – Вот послушай, что говорит о пустоте буддистский наставник высочайшего ранга…
Монах потянулся к стопке книг (она стояла прямо на полу) и вытащил одну, в потрёпанном кожаном переплёте. Надел очки и откашлялся. Очки поразили Феликса. Это были суперсовременные окуляры со сложно-фокусными линзами. "Баксов пятьсот, думаю… – пронеслось в голове. – Может дороже".