Отстойник
Шрифт:
– Ты давно здесь, - Макс отбросил в сторону прут и осмотрелся.
– Да! Очень давно. Десять поколений сменилось с тех пор, как я попал сюда, всё жду своего удела!
Макс пренебрежительно взглянул на Шута и сплюнул.
– Почему ты хотел меня убить?
– Потому, что иначе - ты бы меня убил…
– С чего ты это взял?
– А кто ты? Вор или мошенник? Нет – ты убийца!
Пауза.
– Ну что ты молчишь, говори. А-а, то-то и оно. Совесть замучила, да? Покоя захотел? Думал, здесь искупишь и отмолишь свои грехи? Нет, не получится! Господь уже вынес
Макс резко повернул голову и посмотрел на Шута.
– Ну что смотришь? Не знал? Ну, так знай теперь. «Отстойник» и существует для того, чтобы такая грязь, как ты (пауза), да и я тоже, ложилась на дно, врастала в землю и уже никогда не могла подняться наверх! Да! Это твоё последнее пристанище! Здесь ты и того, сгниёшь. Хм-м, ты спрашиваешь, зачем я хотел тебя убить? А затем, что бы облегчить твои страдания. Это лучше, чем, если ты убьёшь меня и останешься один, медленно сходить с ума. Поверь, это лучше для тебя!
Макс покраснел от злости и закричал, – да ты кто такой! Я сам решу, как быть дальше и что лучше, а что хуже. Убирайся! Туда, откуда пришёл! И не попадайся мне на глаза!
– Совсем скоро ты начнёшь меня искать. – Ухмыльнулся Шут, уходя, - ты за мной соскучишься. А потом ты меня убьёшь и станешь таким, как я.
Он ушел, язвительно хохоча и припрыгивая на одной ноге.
Макс остался один…
ПРОШЛО ВРЕМЯ.
Макс медленно брел между развалин. Одежда его превратилась в лохмотья. Лицо покрылось слоем пыли и грязи. Волосы слиплись и ниспадали на плечи грязным, мутным потоком. Макс брел без цели. Ему некуда было идти. Да и незачем. Все, что он мог себе позволить – иногда навещать похороненного им же пса. Навещать и разговаривать с ним.
И сейчас, подобрав где-то по пути, сухую ветку кустарника, Макс, сам того не заметив, оказался перед Мавзолеем.
– Вот, приятель, я принёс тебе свежих цветов. Ты чувствуешь их запах? (пауза) Нет, конечно… Ты же мёртвый. Я тоже не чувствую, хотя и живой. Так в чём же между нами разница? А, приятель?
Не дождавшись ответа, Макс отошел. Он подошел к старому ведру, наполненному мутной водой, взял его и стал поливать сухое дерево, торчащее из-под земли неподалеку. Потом поставил ведро на место. Вдруг насторожился и резко обернулся. Около дерева сидел Шут. Лицо его серьёзно. Макс попытался улыбнуться и что-то сказать. Шут, пристально смотря на Макса:
– Садись.
Макс подчинился.
Пауза.
– Ты был прав. Я успел по тебе соскучиться. Здесь одному невмоготу. Как мертвец я брожу по этим развалинам. Но я жив, я чувствую, я переживаю. Хочется сказать – но некому, хочется услышать, но не кого. Есть чувства, эмоции, но что мне с этим делать одному?
– Если у тебя есть ум, дай волю своим эмоциям. Звучит, конечно, банально, но в этом есть истина. Прислушайся (Шут на миг замер и поднял указательный палец). Слышишь?
– Нет.
Шут улыбнулся:
– Наступит миг, когда ты перешагнёшь черту неудовлетворённости и ступишь в мир разочарований - уму ведь надлежит испытать подобное. Ты можешь мыслить, если я не ошибаюсь (Шут лукаво посмотрел на Макса). Значит должен слышать!
– Я ощущаю лишь тупую боль.
– А чувство безнадёжности?
– И его тоже.
– Глупо. Проницательный ум и покрытая язвами душа – слишком нежный материал для тяжелых жернов обстоятельств. Тебя мучает совесть, и от того ты страдаешь?
– Да.
Шут наморщил лоб и в задумчивости потёр подбородок: - И тебе хочется выговориться? Ты ищешь поддержки?
Макс кивнул.
– Тогда (философски заключает) ты уже вступил на тропу разочарований.
– Я знаю одно – я убийца.
– И чего же ты хочешь?
– Я не хочу с тобой говорить о своих желаниях…
– Почему? Вот чудак, человек! Я ведь искренен с тобой. Я хочу помочь. Тонкая душа, чувствительная психика – как не прийти к пониманию того, что величайшее счастье для человека – это шествие к вершинам своего духа! Один учёный муж считал, что человек не достигает счастья не потому, что он его не хочет, а потому, что не знает, в чем оно состоит. Так он путает белое с черным, облекая свои поступки в эндоморфис эмоций и страстей и, угнетённый неминуемыми поражениями, слепо движется к краю глубокой пропасти!
Шут на секунду замолчал, в задумчивости глядя себе под ноги.
Потом продолжил:
– Однако, всякая монета имеет обратную сторону: дух покаяния, мечущийся дух, дух страдающий, разве не прибегает к механизму собственного спасения. Открой все закоулки своей души, выплесни наружу свой внутренний мир, отдай бессилие, страх и переживания холсту, перу, бумаге, нотам, и, окрылённый вдохновением, дай возможность терзающей тебя боли сказать за тебя! (он вздохнул). Разум ставит цель, а чувства её окрыляют (улыбнулся). Теперь-то ты слышишь?
– Что же я должен услышать?
– Неизбежность. Пауза. Неизбежность – удел всех страдающих душ! Пора воспринимать свою душу так, как требует этого внутренняя боль. О, человеки! Где-то там, за горизонтом, всех ожидает чудесный мир исполненных желаний - разве осознание этого не приводит в восхищение?
Макс усмехнулся:
– Ты старомоден. Кто же теперь купится на твои сказки об исполненных желаниях? Разве только дети, которые ничего не понимают. Нет, теперь у нас всё сложнее. Люди знают, что настоящее удовлетворение они испытывают в борьбе за свои жизненные цели – и ни какими басенками им голову не заморочишь. Конечная цель – это стимул, условная единица, предназначенная для того, чтобы из реальности настоящего извлечь максимум пользы. Прошлое – прошлое, а будущее не наступило. Так что же есть – настоящее? Вот тут- то и появляется смысл жизни. Правда, не все это понимают, действуют бессознательно.
– Я об этом не подумал. Теперь же понимаю: твои внутренние страдания принесли тебе только пользу. И всё же ты искал повод для беседы со мной. Интересно…
– В тебе я вижу искру мысли. Её не составило труда заметить, даже под обликом шута, который ты одел на себя.
Шут (язвительно ухмыляясь): – не хочешь ли ты сказать, что мы сможем сблизиться и стать друзьями?
– Боль и мысль уже давно сблизила нас. Хочешь ты того или нет. А что до того, станем ли мы друзьями - я думаю, что нет.