Отступник. Изгнанник. Воин
Шрифт:
Кемпфана бросил враждебный взгляд на своего брата-гиганта. Оба баргест-велпа пришли на Материальный уровень вместе, чтобы есть и расти. Улгулу тут же объявил себя главным и стал пожирать самых сильных жертв, таким, образом становясь крупнее и сильнее. По цвету кожи Улгулу, по его необычайной величине и силе было очевидно, что этот велп вскоре созреет, чтобы вернуться в вонючие ущелья Гехенны.
Кемпфана надеялся, что этот день близок. Когда Улгулу исчезнет, править будет он, и тогда именно он будет есть, расти и делаться сильнее. А потом и для Кемпфаны закончится бесконечный период изгнания и прозябания на этом проклятом
– Мертвых, – еще раз пророкотал Улгулу. – Вставай, жалкий гоблин, и рассказывай! Кто расправился с моими гноллами?
Натак еще минуту лежал ничком, затем решился подняться на колени.
– Я не знаю, – захныкал он. – Гноллы убиты, изрублены и растерзаны.
Улгулу качнулся на пятках неуклюжих гигантских ног. Гноллы получили приказ напасть на ферму и захватить фермера и его старшего сына. Эти два выносливых человека, употребленные в пищу, укрепили бы силу огромного велпа и, может быть, даже привели бы Улгулу к степени зрелости, необходимой для возвращения в Гехенну. Теперь, учитывая отчет Натака, Улгулу стоял перед выбором, посылать ли туда Лагерботтомса или вообще идти самому. Однако вид великана или багровокожего чудовища мог побудить население деревни к опасным организованным действиям.
– Тефанис! – внезапно взревел Улгулу.
От дальней стены, той самой, откуда с таким грохотом появился Улгулу, отделился маленький камушек. Высота, с которой он падал, была всего несколько футов, но к тому моменту, когда камушек ударился об пол, маленький эльф-спрайт выскользнул из крошечной норки, служившей ему спальней, промчался двадцать футов по комнате, взбежал вверх прямо по Улгулу и удобно устроился на его могучем плече.
– Ты-звал-меня-да-ты-звал, мой-хозяин, – очень быстро прожужжал Тефанис.
Остальные даже не поняли, как это двухфутовое существо оказалось в комнате. Кемпфана отвернулся, с изумлением качая головой.
Улгулу раскатисто рассмеялся: он очень любил наблюдать за появлением Тефаниса, своего любимого слуги. Тефанис был квиклингом, крохотным спрайтом, передвигавшимся в измерении, в котором действовали иные законы времени. Обладая беспредельной энергией и проворством, которому позавидовал бы самый опытный вор-хафлинг, квиклинги могли выполнять задания, непосильные для представителей других рас. Другие даже не попытались бы сделать то, что квиклинги осуществляли с легкостью. Улгулу сдружился с Тефанисом в самом начале своего пребывания на Материальном уровне. Тефанис был единственным среди обитателей логова, кого баргест-велп не объявил своим подданным, и эта связь, напоминающая дружбу, дала молодому велпу неоспоримое преимущество перед братом. Тефанис выслеживал для него возможных жертв, и Улгулу всегда точно знал, кого сожрать, а кого оставить Кемпфане, а еще знал, как одержать победу над более могущественными соперниками.
– Дорогой Тефанис, – заурчал Улгулу. – Натак, мой бедный Натак, поправился он (от гоблина не укрылся смысл этого уточнения), – доложил мне, что мои гноллы встретились с бедой.
– И-ты-хочешь-чтобы-я-пошел-и-узнал-что-с-ними-случилось, мой-хозяин, ответил Тефанис.
Улгулу некоторое время разбирался в малопонятном потоке слов, а затем энергично кивнул.
– Прямо-сейчас, мой-хозяин. Скоро-вернусь.
Улгулу почувствовал на плече легкую дрожь, и не успел он или кто-либо
Улгулу снова взревел в приступе смеха; Кемпфана бросил на него неприязненный взгляд. Кемпфана ненавидел спрайта и давным-давно убил бы его, если бы не понимал возможной выгоды: когда Улгулу вернется в Гехенну, Тефанис будет служить новому властелину.
Натак осторожно пятился назад, собираясь тихонько выскользнуть из комнаты.
Улгулу взглядом остановил гоблина.
– Твой доклад оказался для меня полезным, – начал баргест-велп.
Натак расслабился, и в этот миг Улгулу выбросил вперед огромную руку, схватил гоблина за горло и поднял его над полом.
– Однако он был бы еще полезнее, если бы ты потрудился узнать, что случилось с моими гноллами!
Натак обмер и чуть было не потерял сознание, и в тот момент, когда половина его тела оказалась в ненасытной пасти Улгулу, длиннорукий гоблин сильно пожалел, что сознание так и не оставило его.
– Стоит сзади потереть – сразу боль отступит. Но она вернется вновь, коль тебя отлупят. Стоит сзади потереть – сразу боль отступит. Но она вернется вновь, коль тебя отлупят, – снова и снова повторял Лайам Тистлдаун, чтобы отвлечься от жжения пониже спины.
Эту поговорку озорной Лайам знал слишком хорошо. Однако на этот раз все было не так, как обычно, думал Лайам, хотя, конечно, он получил по заслугам, улизнув от своих обязанностей.
– Но дзиррит был настоящим, – упрямо проворчал он.
Словно в ответ на его утверждение дверь сарая со скрипом приоткрылась, и внутрь проскользнули Шано, младший брат Лайама, и Элени, его единственная сестра.
– Ну и влип же ты на этот раз, – проворчала Элени, разыгрывая роль строгой старшей сестры. – Плохо уже то, что ты убежал, когда надо было работать, но возвращаться с такими россказнями!.
– Дзиррит был настоящим, – возразил Лайам, не обращая внимания на псевдоматеринское поведение Элени. Он получил такой нагоняй от родителей, что не нуждался еще и в упреках сестры. – Черный, как наковальня Коннора, и с таким же черным львом!
– Успокойтесь вы оба, – прервал его Шано. – Если папа узнает, что вы тут болтаете, он всех нас выдерет.
– Дзиррит, – с сомнением фыркнула Элени.
– Это правда! – слишком громко запротестовал Лайам, за что и получил крепкий шлепок от Шано.
Когда дверь распахнулась, все трое обернулись с побледневшими лицами.
– Заходи! – прошипела Элени, хватая Флэнни, который был немного старше Шано, но на три года моложе Элени, за воротник и затаскивая его в дровяной сарай.
Шано, самый осторожный из всей компании, проворно высунулся на улицу, чтобы удостовериться, что никто за ними не следит, и тихонько прикрыл дверь.
– Как ты смеешь шпионить за нами! – сердито сказала Элени.
– Откуда мне было знать, что вы здесь? – возразил Флэнни. – Я просто хотел утешить малыша. – Он посмотрел на Лайама, вытянул губы и принялся махать руками, угрожающе растопырив пальцы и завывая: