Отступник

Янг Робин

— Труп предателя?

— Он был четвертован. Как только толпа вокруг Смитфилда разойдется, конечности будут готовы к перевозке. Голову опустили в смолу, дабы сохранить ее в целости. Она будет выставлена на Лондонском мосту еще до всенощной.

— Хорошо.

— Милорд. — К ним подошел Эймер. Голос его звучал невыразительно, а настроение, в отличие от настроения других участников охоты, явно оставляло желать лучшего. — Главный егерь спрашивает, окажете ли вы ему честь первым приступить к разделке.

Сигрейв заметил, что рыцарь избегает смотреть королю в глаза. Он слышал, что одержимость Валанса Робертом Брюсом стоила ему утраты милости короля. Сигрейв крепче стиснул мешок,

прекрасно сознавая, каких демонов ада сейчас выпустит наружу.

Эдуард в предвкушении потер руки, улыбнувшись одной из своих редких улыбок.

— Разумеется, окажу.

— Милорд, — вмешался Сигрейв, — это еще не все.

Тон наместника заставил короля нахмуриться.

— Да?

— Это передали мне вместе с одеждой и оружием, захваченными у Уоллеса в момент пленения. — Лорд-наместник показал королю мешок. — По словам моих людей, Джон Ментейт обнаружил его в вещах преступника. — Сунув руку в мешок, он достал оттуда свиток пергамента. — Это было внутри.

Эдвард принял у него свиток. Когда егеря принялись стаскивать туши оленей с повозки, а рыцари и лорды оживленно заговорили, обсуждая охоту, он развернул его и стал читать. Сигрейв смотрел, как изменился в лице король и здоровый румянец схлынул с его щек.

— Что это, милорд? — осведомился Эймер. Выражение лица кузена заставило его нахмуриться.

Эдуард поднял голову. Глаза его метали молнии.

— Где Роберт Брюс?

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

Вестминстерское аббатство возвышалось над соседними зданиями, белый гигант на фоне свинцового неба, и его остроконечные арки и контрфорсы блестели влагой. Из разинутых пастей горгулий хлестала вода, стекая по запрокинутым лицам ангелов. Казалось, красное витражное стекло окна-розетки [52] кровоточит струями дождя. Далеко внизу, у колоссальных арочных дверей, выстроились длинные очереди мужчин и женщин, прячущих лица от ливня.

52

Окно-розетка — большое круглое окно с радиальными резными горбыльками, иногда заполненное резными каменными элементами.

Роберт, скакавший, не жалея коня, по Королевскому тракту, направился прямиком к белым стенам аббатства. Пришпорив коня, он промчался по мосту через Тайберн и влетел под огромную каменную арку, после чего осадил своего скакуна у входа на территорию аббатства. Спешившись, он отыскал взглядом крышу Зала приемов, торчавшую над разномастными зданиями позади него: именно там состоялся суд над Уоллесом. Промокшая накидка давила Роберту на плечи, а сапоги его были заляпаны грязью Смитфилда. С кончиков волос на щеки стекала вода, а перед глазами стоял Уоллес, простертый на столе для казней. Роберт много раз видел кровавую смерть на поле брани, видел, как страшно умирали люди, пронзенные насквозь копьями или разрубленные топорами, становясь добычей стервятников. Но в том, как поступили с предводителем повстанцев, было нечто богопротивное; надругательство не только над плотью, но и над душой. Воин не заслуживал подобного медленного умерщвления. Это — не та смерть, которой желает мужчина.

За спиной у него застучали копыта; его догнал отряд. Нес спешился первым и направился прямо к нему.

— Сэр? — осведомился он, принимая у Роберта поводья, и в голосе его прозвучала тревога. Нес заколебался. — Милорд, вы ничем не могли ему помочь.

Роберт устремил взгляд на процессию оборванных мужчин и женщин, входящих в аббатство. Он знал, что так быть не должно.

Если бы он действовал в соответствии со своим планом, проигнорировал бы Джеймса Стюарта и Ламбертона, то сейчас мог бы вести за собой армию, созванную Уоллесом, и они вдвоем сражались бы за свободу своего королевства. А вместо этого он напрасно ждал ответа Комина, который так и не пришел. И какой выбор отныне остался у него? Или у Шотландии? Он вспомнил пророчество, спрашивая себя, а не мог ли он сам ошибиться, не было ли оно подлинным, в конце концов? Быть может, именно поэтому все его замыслы пошли прахом? Он должен знать правду. Оставив Неса с лошадьми, Роберт нырнул в арочный проход в стене аббатства.

После того как публичная казнь в Западном Смитфилде совершилась, толпа вокруг виселицы начала расходиться. Одни отправились искать развлечений в гостиницы и постоялые дворы города, другие вернулись к своим обязанностям, оставив дождь смывать кровь с эшафота, а топор палача — со стуком разрубать тело Уоллеса на части. Роберт, найдя своих людей по лаю Фионна, продолжил путь в Вестминстер, рассчитывая оставить столпотворение позади, но обнаружил, что Королевский тракт битком забит людьми, многие из которых страдали увечьями или болезнями кожи, исхудав от нищеты и недоедания. Расспросив группу паломников, он выяснил, что король объявил о раздаче пожертвований беднякам в усыпальнице Исповедника. Но, самое главное, как рассказали ему паломники, там же на всеобщее обозрение будут выставлены все четыре реликвии Британии.

Роберт не мог изменить судьбу Уоллеса, как не мог силой воли заставить Комина заключить с ним союз. Зато он мог открыть ту черную шкатулку. Ускорив шаг, он направился к дверям аббатства, не обращая внимания на лужи.

— Роберт?

Он резко обернулся, заслышав знакомый голос, и увидел, что к нему по двору идет Хэмфри, подняв капюшон, чтобы защититься от дождя. Роберт оглянулся; он был уже у самых дверей, за которыми виднелась внутренняя часть аббатства, озаренная тусклым пламенем свечей. Очередь бедняков в рванье тянулась туда, где чиновники, раздающие милостыню, по одному пропускали их внутрь. Рядом стояли и несколько королевских стражников, наблюдая за порядком и высматривая воров.

— Я не знал, что ты вернулся, — сказал Хэмфри, подходя к нему.

— Только что.

Хэмфри окинул взглядом грязные сапоги Роберта и промокшую одежду.

— Ты выглядишь так, словно переплыл реку, чтобы добраться сюда, друг мой.

— Я был в Смитфилде.

После паузы Хэмфри кивнул.

— Дай Бог, чтобы то была последняя кровь, пролитая на этой войне. — Несмотря на оптимизм его слов, тон его голоса был невыразительным и тусклым, а в зеленых глазах стояло отсутствующее выражение. Скорбь, поселившаяся в его душе в ту ночь, когда умерли Бесс и его нерожденный ребенок, стала его частью, и отпечаток ее лег на лицо Хэмфри. — Ты идешь внутрь? — Он устремил взор на аббатство. — Я хочу зажечь свечу в память о Бесс. Прошел уже почти год с тех пор, как… — Он оборвал себя на полуслове. — Прости меня. Последние дни выдались очень нелегкими. На прошлой неделе она отметила бы свой день рождения.

— Я понимаю.

— По пути сюда я видел короля, возвращавшегося с охоты. Я должен встретиться с ним сегодня вечером, чтобы обсудить завтрашнее заседание парламента. — Хэмфри жестом показал на аббатство. — Присоединишься ко мне в моих молитвах? Буду рад, если ты составишь мне компанию. А потом мы вместе отправимся к королю. Я знаю, он с нетерпением ожидает наших предложений относительно нового Совета, прежде чем условия будут согласованы окончательно.

Роберт прикидывал, как бы ответить, и в этот момент к нему подбежал Нес.