Отступник
Шрифт:
Я немного сдал назад и сориентировался. Подходящий предмет, объемистый, но пустой металлический бочонок из-под химикатов с проломленным боком, валялся совсем рядом. Оставалось только подкатить его поближе и оставить там до времени полежать. Аномалию я обогнул, сделав это, добрался до проволочной ограды и затаился в кустах, ожидая очередной вспышки.
Вспыхнуло очень сильно. Столбы пламени с гудением ушли к небу. Жар был такой, что, несмотря на расстояние, коснулся даже меня.
— Ты бы, Штырь,
— Да мы что, мы ничего…
Огонь еще не потух. До этих людей, казалось, рукой подать. Они сидели, прислонившись спинами к колесам проржавевшей под дождями пожарной машины, брошенной тут давно, еще с восьмидесятых. На расстеленном брезенте горкой лежал нарезанный хлеб, рядом две уже вскрытые банки тушенки и две бутылки водки — одна пустая, а другая наполовину опустошенная. Менее пьяный из бандитов завозился, возможно, почувствовав мой взгляд, и я на всякий случай отвернулся.
— Тошно мне, Петро, — буркнул он.
— Почему?
— Консервы порченные.
Петро коротко всхохотнул, подтянул к себе гитару и запел блатное, но при этом неожиданно хорошо поставленным голосом.
Огонь тем временем угасал, оседая будто прикрученное пламя гигантской газовой горелки. Жар исчез. После него остался только привкус гари на языке. Я решил воспользоваться темнотой и перерезал в нескольких местах проволоку. Потом переместился еще метров на десять и повторил то же самое, окружным путем вернулся к «трамплину» и принялся ждать, включив рацию и меняя время от времени частоты.
…Внезапно я услышал далекий голос Крылова. Это были почти убитые помехами отрывочные фразы — отзвук происходящего где-то боя. «Рудый, дава… ре…» Я даже не ожидал, что меня это так зацепит. Ребята с кем-то схватились не на шутку, только, конечно, уже без меня. Я хотел послушать еще, но сигнал потерялся. На другой частоте, которую использовали только сталкеры-одиночки, мужики долго и монотонно ругались из-за оплаченного, но не доставленного ящика патронов. Бандиты в эфире помалкивали, видимо, ничего нового в эту ночь затевать не собирались.
Тянуть было некуда, ждать нечего, я переключился на бандитскую частоту и для начала запустил SOS.
— Эй, Петро, ты слышал? — раздалось по ту сторону забора.
Гитара умолкла.
— Так то подранили кого-то… — не особо охотно отозвался второй.
Я уже набрал горсть болтов из рюкзака. Охрана лагеря никогда не бросится на сигнал бедствия, расчет у меня был совсем на другое.
— А я так люблю на SOS приходить, — завил Штырь. — Они там уже полудохлые. Пулю в башку — и нет проблем. Хабар, патроны, ствол — все мое.
Петро одобрительно захохотал.
Я кинул первый болт через забор в сторону «жарки». Попал очень удачно — огонь взвился вверх с мощным гудением, волна горячего воздуха оказалась такой сильной, что задела даже меня. Заранее заготовленный бочонок я пнул в «трамплин». Гравитационной волной его швырнуло довольно сильно, бочонок перелетел через забор и рухнул в двух шагах от Петро, разметав еду и отшвырнув винтовку, аккуратно прислоненную к колесу проржавевшей машины «скорой помощи».
— Вот сучара! — раздалось в темноте.
Огонь «жарки» еще полыхал и только начал угасать, когда я послал на бандитской частоте предупреждение о выбросе, а потом еще серию гаек через забор.
В свете огня было видно, как трое охранников покидают вышки.
— Да что это такое, пацаны… Это ж заранее надо предупреждать…
Петро на моих глазах рванул в кабину вертолета, намереваясь запереться там. Черные фигуры заключенных диггеров в середине площадки задвигались. Самосохранение сильный инстинкт — страх перед выбросом должен был пересилить все остальное.
— За периметр! Проволока перерезана! — заорал я, стараясь перекричать рев огня.
Этот огонь потух через пару-тройку секунд. Темнота была необходима, чтобы скрыть беглецов от прицельной стрельбы. Но прицельно никто и не стрелял. На минуту-другую людей охватила паника. Она должна была кончиться очень скоро, но дело свое сделала, десяток-другой заключенных уже добежали до периметра.
Полозова я не видел, а если бы и заметил, мог легко потерять в темноте, но это был неизбежный риск. В конце концов, живого и свободного человека отыскать в Зоне не так уж и сложно.
— Мочи козлов! — заорал опомнившийся Петро.
Он распахнул дверцу кабины, прошил пространство длинной очередью наугад и едва не зацепил меня.
— Пацаны, тут такой непорядок…
В темноте стоял мат, и наступила сумятица. О том, что выброса не будет, догадались не все и не сразу. Охрана, покинувшая вышки, в этот момент находилась на земле. Разжечь «жарку» и осветить площадку никто не догадывался, но очень скоро она вспыхнула сама, среагировав на заскочившего в опасную зону человека.
Я хорошо видел, как это произошло. Ночь осветилась на короткое время яростным огнем. Фигура беглеца нелепо дернулась, корчась и рассыпаясь местами в пепел. Возможно, этот человек (бандит или сталкер) кричал, но скорее всего нет — раскаленным воздухом моментально спалило легкие. На земле он сложился в бесформенную кучку оставшихся от комбеза тряпок и обугленной плоти. Эти останки еще горели несколько минут — до тех пор, пока «жарка», реагировавшая только на движение, не успокоилась.
— Бежи-и-и-им! — заорал кто-то в темноте. — Тут в проволоке дыра-а-а-а!