Отто П. по прозвищу Арахис
Шрифт:
– Исключено, – сказал Отто.
Он пересек гнездо, чтобы проверить большую коробку, сколоченную из фанеры, собранной на городской свалке. Коробка стояла на четырех крепких ножках и имела смотровое окно. Простой поворот ручки раскачивал подвижную полку внутри, тем самым переворачивая яйцо. (Если этого не делать, кажется, из яйца мог вылупиться пустоголовый птенец, а на это Отто никак не мог согласиться.) Самой выдающейся частью устройства был находящийся сбоку бойлер, наполненный водой и нагреваемый небольшой керосиновой лампой. Нагретая вода текла по трубам, расположенным внутри коробки, и держала
Конечно, открытый огонь – последнее, что ворониха согласилась бы иметь у себя в гнезде. Все птицы испытывали отвращение к домашнему отоплению, даже самые глупые. Лишь после того, как Отто продемонстрировал огнеупорные свойства коробки раз сто (он обшил ее тем же материалом, который порекомендовал Старику), Люсиль согласилась установить ее в доме. А теперь она и вовсе не могла без нее обходиться.
Отто тут же понял, в чем проблема. Он поднял крышку коробки и отрегулировал трубы.
– Так-то лучше, – сказал он яйцу, слегка толкнув его головой, нежно и, как он надеялся, по-отцовски. Мог бы отец так сделать? Ему казалось, что да, но он не был уверен.
Что вообще значит вести себя «по-отцовски»? Не то чтобы к яйцу прилагалась инструкция, да и журнал «Популярно о науке», как ни странно, молчал по этому поводу. Когда птенец вылупится, жизнь изменится, и эта мысль действовала Отто на нервы. Вдруг он не все сделает правильно? Вдруг он сделает все неправильно? Что ж, скоро птенец появится на свет, вот тогда-то он это и выяснит в уединении собственного гнезда.
Но выяснит ли он? К раздражению Отто их потомство пробуждало огромный интерес всех соседей. Настолько, что это практически превратилось в событие общественной важности.
– Пусть не суют свой клюв в чужие дела, – сказал он яйцу.
– Почему? Это яйцо не похоже ни на одно другое! – упрямо воскликнула Люсиль.
– Пора начинать брать плату за вход, – проворчал Отто.
Яйцо было на 50 процентов крупнее, чем среднестатистическое. Это было определенно яйцо ворона – продолговатое и синее в крапинку. Но оно было огромным. Отто в жизни не видел ничего подобного. Как и его соседи, которые не упускали ни единой возможности втиснуться в гнездо и потаращить глаза на эту штуку. «Это чудо! – говорили они. – Это знамение!»
– Разве мы донимаем соседей каждый раз, когда кто-то в интересном положении? – спросил Отто.
Люсиль хрюкнула от смеха:
– В интересном положении! Так еще кто-то говорит?
– Я говорю. В наши дни птицы стали слишком любопытны. Суют свои клювы туда, куда их не просят. Вечно что-то вынюхивают, – настаивал Отто.
– Ты такой старомодный, – сказала Люсиль.
– Я просто из тех птиц, кому необходимо личное пространство – парировал Отто.
– А мне необходим ты, – сказала Люсиль. Она нежно наступила ему на ногу и крепко ее сжала. – Спасибо, что починил инкубатор. Я волновалась за Эмброуза. Или Беттину, если это девочка.
«Она дала ему имя», – не без удовольствия подумал Отто. И все же у него из головы не выходил размер этой штуки. Ему это казалось неестественным, абсурдным. А что, если с ним что-то не так? Может, стоит накрыть его одеялом, чтобы соседи перестали судачить…
– Лю-Лю-Люсиль! –
– Перья мои подери! – ругнулся Отто себе под нос.
– Кристофер, дорогой, – пропела Люсиль.
Кристофер был ее младшим братом, которого она берегла как зеницу ока. Отто он раздражал. Сам не имея братьев и сестер (или, по крайней мере, ни одного, кого бы он помнил), Отто не мог взять в толк, как Люсиль могла настолько сильно заботиться о ком-то, кто не был… Отто.
– Доброе утро! Как поживает Картофелина? У вас все в порядке? – спросил Кристофер. Он относился к яйцу с нежной доброжелательностью будущего дядюшки.
– Все хорошо, – проворковала Люсиль.
Она повернула ручку, и они увидели, как яйцо аккуратно перекатилось на другую сторону инкубатора. Примерно с минуту все молчали. Затем Кристофер вспомнил о причине своего визита.
– Отто! – прокаркал он, его голос уже начал ломаться. – Старик Бартлби только что вышел из дома. Я подумал, ты захочешь узнать, – он подмигнул Люсиль.
Вот оно. Можно было считать, что день для Отто официально начался. Когда Бартлби выходил из дома, Отто тоже выходил из дома. Отто водрузил свой журнал «Популярно о науке» на журнальный столик и клюнул Люсиль в щеку.
– Буду дома к обеду, – сказал он.
– Не забудь принести какую-нибудь еду, – сказала Люсиль.
– Ладно, женушка, – откликнулся Отто.
С умным видом он вылетел через входную дверь. Опаздывать было нехорошо, и Отто П. Арахис никогда не опаздывал.
Глава 4
Грабеж среди бела дня
Пиппа и Отто жили в Долине Ид – месте, которое пахло в основном пшеничными отрубями и яблочным соусом. И неудивительно, ведь именно в этом городе производилось 83 процента всех отрубных яблочных кексов, продаваемых в Америке. По сути, здесь производили все виды кексов. Бывали дни, когда Долина Ид пахла черникой и простоквашей. Изредка доносились пары пюре из кабачков. А когда запускали производство кексов с двойной шоколадной крошкой, жители подолгу гуляли и просто наслаждались запахом.
Дома на улице, где жила Пиппа, опоясывали террасы, напоминающие старые удобные фартуки. У каждого дома имелся глубокий задний двор, скрывающийся за деревянным забором той или иной степени ветхости. В Долине Ид часто шли дожди – и дожди сильные. Запах дождя, гниющего дерева и кексов был пьянящим, стоило только к нему привыкнуть.
За забором дома Пиппы начинался небольшой лес, в котором росли ели, кедры и тсуги. Отто жил на Дугласовой пихте, с которой было видно крышу дома Пиппы и дома ее соседа Бартлби Дойла. Отто делил лес с совами, маленькими бурыми летучими мышами и банановыми слизнями, которые и сами были размером с бананы. Там же обитали несколько енотов, этих злобных агентов-разрушителей, которые займут важное место в этой истории (как и одна совершенно конкретная белка). Будто бы этого было мало, река, протекавшая через лес, стала домом для рыбы, больших голубых цапель и выдр.