Отвага Соколов

Лайл Холли

– Ты никогда не увидишь своих Капитанов. Ты умрешь от моих зубов в твоей глотке.

– Возможно. – Эйоуюэль невозмутимо смотрел на Криспина. – Но ты связан, а я свободен. Так что лучше подумай о своей собственной глотке.

Пожав плечами, он повернулся к своим товарищам:

– Что слышно из дома?

– Пока ничего.

Кивнув, Эйоуюэль снял с себя кинжал и пояс, затем стащил рубаху и сапоги. Оставшись в одних брюках, он сказал:

– Я или скоро вернусь, или умру. И если я погибну, убейте пленника и уходите через главные ворота.

Он направился

к главному входу в Дом Галвеев, чувствуя, как колотится в его груди сердце. Легко сказать: я вернусь или умру. Куда сложнее заставить себя идти вперед, зная, что слова эти не пустые и грудь его в любое мгновение может пробить стрела, пущенная из арбалета.

Эйоуюэль поднял руки вверх, ладонями вперед, показывая, что у него нет никакого оружия, нет ничего, кроме суконных брюк на нем и золотого медальона Тонна на шее. Будучи доверенным пилотом Семьи, он знал большую часть Галвейских сигналов и паролей. Он не забыл их, но сейчас все полностью изменилось, и если в Доме Галвеев появились новые пароли и новые охранники, оставалось лишь надеяться на то, что среди них найдется человек, помнящий прежние.

Припав к одной из бойниц возле Дугхалла и Яна, Кейт прислушивалась к звукам стычки, затихавшим на посадочном поле.

– Измена внутри войска Сабиров, – криво усмехаясь, сказал Дугхалл. – Если нам не повезло и победил враг, противник в любом случае уменьшился в числе.

– Скоро мы так или иначе узнаем об этом.

Ян поднялся и взял арбалет на изготовку. Кейт заметила, что он затаил дыхание. Посмотрев на открываемую бойницей узкую полоску поля, Кейт увидела причину его беспокойства. С поднятыми кверху руками к ним направлялся человек, одетый в одни лишь брюки. Зрение Кейт – зрение Карнеи – превосходило возможности Яна… и глаза ее выхватывали из темноты подробности, остававшиеся скрытыми от него. При неярком свете звезд и луны Кейт увидела рофетианские косы, амулет Тонна на шее, старый шрам, белевший на левой стороне груди.

– Опусти оружие, Ян, – сказала она. – Я знаю этого человека.

– То, что ты знаешь этого человека, еще не означает, что он – твой друг, – возразил Дугхалл. – Винсалис…

– Винсалис не знал Эйоуюэля, – оборвала его Кейт. – А я знаю. Если он идет к нам, значит, он остался нашим другом.

– Эйоуюэль. – Дугхалл прикусил губу. – Я готов поверить ему – во всяком случае как парламентеру. А ты не видишь, кто-нибудь идет позади него, целясь ему в спину?

– Нет, – ответила Кейт.

– Я не вижу там вообще никого, – пробормотал Ян. – Кроме того парня, который идет к нам, да и того еле различаю.

Краем глаза Кейт заметила, что он опустил арбалет.

– Твоим глазам не позавидуешь. – И, оторвавшись от бойницы, она спросила: – Ну так что, впускаем его или сами выходим наружу?

– По мне, так пусть стоит перед нами пузом к арбалету… поговорим через амбразуру.

– Я согласен с Яном, – сказал Дугхалл. – Давайте выслушаем то, с чем он пришел, прежде чем принимать решение. Мне кажется, нужно сходить за Алви. Когда он приблизится к нам, она может прочесть намерения

и его и солдат, оставшихся на поле.

– Сходи за ней, – кивнула Кейт.

Алви и Элси с детьми прятались в первой осадной комнате, укрытой за тайной панелью в стене, как раз позади главного входа. Комната эта обычно использовалась для того, чтобы владелец дома мог разместить там взвод солдат, если он не доверял своим гостям, но Галвеи, всегда полагавшиеся на собственные силы, никогда не пользовались ею подобным образом. Им она служила в качестве первой из многих тайных кладовых, заполненных продуктами, вооружением и другими необходимыми припасами. Захватчики-Сабиры и разграбили ее первой среди всех прочих.

Дугхалл вышел и вскоре вернулся с девочкой, торопившейся следом за ним. Не говоря ни слова, Алви пригнулась к полу и закрыла глаза, оцепенев всем телом в сосредоточенном напряжении.

– Он надеется, что вы помните старые пароли, – начала она, – потому что он не знает новых. Он запланировал это… внезапное нападение и победил моего отца. Они связали его и оставили лежать в высокой траве, посреди целого отряда солдат. Он очень зол. – И печальный голосок Алви поведал им о том, что отец ее захвачен в плен людьми, которые, как он надеялся, должны были помочь ему освободить из плена дочь.

– Твой друг не сделает ничего плохого, – обратилась она к Кейт. – Он по-прежнему любит тебя и на все готов ради твоей Семьи – ради памяти о тебе.

– Ради памяти обо мне?

– Он считает, что ты погибла.

– Он что, тоже любит тебя? – спросил Ян с легкой горечью в голосе.

– Но моим любовником он никогда не был, – ответила ему Кейт негромко. – Эйоуюэль всегда оставался лишь моим другом. Это проклятие Карнеи…

– …гарантирует тебе бесконечную череду мужчин, готовых ради тебя ринуться на клинки мечей, броситься в зубы самой смерти. – Ян чуть повел арбалетом в сторону Эйоуюэля.

А потом опустил его и со вздохом произнес:

– Прости меня, Кейт.

– Я все понимаю. И ты тоже прости меня. – После исчезновения Ри Ян не пытался возобновить любовные отношения с ней. Вплоть до этого мгновения Ян даже не упоминал об их былой связи, и Кейт надеялась, что он сумел справиться с несчастной любовью. Увы, оказалось, что это далеко не так.

– Я хочу видеть своего отца, – сказала Алви. – Когда ты откроешь дверь своему другу, разреши мне выйти и поговорить с ним.

– Это небезопасно, – предостерег ее Дугхалл. Девочка строго взглянула на него:

– Я не твоя подопечная, и ты не отвечаешь за меня. Я пришла к вам потому, что сама хотела этого. Теперь я хочу поговорить с отцом.

– Я бы посоветовал тебе сделать это попозже, когда все как-нибудь уладится, – настаивал Дугхалл.

Кейт повернулась к нему и положила ладони на плечи дяди.

– Пусть идет к нему. Прямо сейчас. Жизнь слишком неопределенная штука, чтобы полагаться на будущее.

Она вновь вернулась к бойнице. Дугхалл вздохнул.

Поднявшись по ступеням парадного крыльца, Эйоуюэль остановился на верхней.