Отважная лягушка
Шрифт:
Усмехнувшись, Ника хотела вернуться в овраг, но тут заметила на склоне холма желтоватый огонёк. Стараясь не шуметь, она скользнула в заросли бурьяна, с раздражением чувствуя, как цепляются за ткань репьи и прочие колючки. Всё-таки платье — не самая подходящая одежда для лесных прогулок, особенно ночью.
Свет приближался, постепенно превращаясь в факел, который держал в руках один из двух рабов, шагавших проходом между рядов вбитых в землю кольев, опутанных виноградной лозой.
Прислушавшись, девушка стала различать обрывки разговора.
— Давай
— Господин Курт Варс приказал обязательно заглянуть в Ореховый овраг, — не очень уверенно возразил его спутник, вооружённый ещё более устрашающего вида палицей. — Охранник одного из гостей нашего господина видел или слышал что-то подозрительное.
"Вот батман! — выругалась про себя путешественница. — Чего он там углядел?"
— Что же он сам не посмотрел? — проворчал молодой, поднимая факел выше. — Тогда ещё светло было.
— Я откуда знаю?! — огрызнулся Злотан, почёсывая в вырезе хитона волосатую грудь.
Остановившись метрах в тридцати от притаившейся Ники, они с тревогой вглядывались в мрачно шелестевший листвой овраг.
— Ну или если бы… господин Курт Варс сказал пораньше, — продолжал канючить молодой невольник. — А сейчас совсем темно… И луна… У нас старики рассказывают, когда она в серп превращается, лесные духи праздник справляют, который смертным лучше не видеть.
— Нечего было так долго с Кочерыжкой болтать! — шёпотом рявкнул старший товарищ, отвесив приятелю тяжеловесный подзатыльник. — Тогда бы мы сюда ещё засветло успели.
У девушки перехватило дыхание, а сердце ухнуло куда-то в район желудка, но тотчас вернулось обратно.
— Сам меня к ней послал! — чуть не плача огрызнулась жертва рабской дедовщины. — А теперь дерёшься!
— Ну, так брал бы лепёшки и уходил, — уже остывая, буркнул Злотан. — Чего её слушать?
— Ага! — злорадно фыркнул приятель. — Тогда она в следующий раз и яблочного огрызка не даст!
— Обойдёмся без её объедков, — буркнул собеседник и толкнул товарища в плечо. — Ну иди, чего встал?
Путешественница попятилась, глубже забираясь в непролазные заросли. Стебли крапивы, пустырника и лопухов недовольно зашуршали.
— Слышишь? — испуганно охнув, молодой, выронив дубинку, крепко схватился за металлический ошейник, словно тот его душил. — Вдруг это сам бог лесов Нап? Говорят, он орехи любит, а ему, наверное, здесь ничего не оставили?
— Заткнись! — сурово сдвинул белесые брови Злотан. — Нечего тут сказки рассказывать…
"Одного я точно прирезать успею, — как-то буднично, словно речь шла не об убийстве человека, подумала Ника. — А вот со вторым могу и опоздать. Ну что делать?"
Тут в глубине оврага громко фыркнул ослик, шумно переступая с места на место.
— А знаешь, ты прав, — нервно сглотнул слюну внезапно побледневший старший невольник. — Нет здесь никого. Посмотрели, теперь пошли отсюда.
Не спуская с орешника огромных, испуганных глаз, рабы, пятясь задом, прошли метров шесть, потом, резко развернувшись, торопливо зашагали прочь, поминутно оглядываясь.
— Уф! — не сдержавшись, облегчённо процедила сквозь зубы Ника, плюхнувшись на задницу.
Очевидно, горе-сторожа её услышали, потому что жёлтое пятно факела стало стремительно удаляться.
Тем не менее девушка ещё минут двадцать наблюдала за окрестностями, отмахиваясь от редких осенних комаров.
После хора в усадьбе вновь заиграл оркестр.
— Это вы, госпожа? — уже второй раз за ночь спросила рабыня.
— Я, — устало отозвалась путешественница.
— А эти? — Риата протянула руку, помогая хозяйке спуститься. — Ушли, госпожа?
— Убежали, как зайцы! — насмешливо фыркнула та. — Небось ещё и обмочились дорогой.
— Так им и надо, дурачью деревенскому! — мстительно выпалила женщина, затараторив. — Ой, как же я испугалась, госпожа, когда их услышала! Думала — всё! Вот сейчас найдут, увидят, поймают! Это же земля их хозяина… Ну и…
— Так это ты осла… побеспокоила? — внезапно догадалась Ника.
— Я, госпожа, — нервно хихикнула рабыня. — Шлёпнула его по носу. Он этого не любит и всегда фырчит.
— Это ты хорошо придумала! — от всей души похвалила хозяйка. — Спасибо, избавила нас от стольких…
Слово "неприятностей" она произнести не успела. Ночь прорезал крик, полный ужаса и боли. Потом ещё и ещё.
— Что это, госпожа? — дрожащим голосом спросила Риата.
— Н-н-не знаю, — покачала головой та. — Думаю, ничего хорошего.
Крик оборвался. Наступившая тишина, нарушаемая только шелестом листьев и стрекотом цикад, показалась девушке особенно зловещей.
Сбросив на плечи накидку, она в тревожном недоумении потёрла ладонью лоб, стараясь привести в порядок суматошно метавшиеся мысли. Ясно, что в усадьбе кого-то убили. Причём жестоко. Вот только имеет ли это отношение к артистам?
Со стороны поместья опять послышалась музыка. На этот раз более ритмичная, даже плясовая. Путешественнице вдруг стало ужасно неуютно, захотелось оказаться подальше от места, где пытки и убийства чередуют с танцами. Тут ещё эти рабы-сторожа или кто там они были? Что если они сообщат охранникам? О чём? О лесных духах? А почему нет? Здесь этому никто особо не удивится. Только вряд ли бросится проверять их слова. Во всяком случае ночью.
Слегка успокоив себя подобным образом, Ника решила, что просто так сидеть в овраге, тупо дожидаясь утра, все же нецелесообразно. Вдруг вместо артистов первыми заявятся стражники Сфина Бетула? Необходимо все-таки выяснить, что происходит в усадьбе. Нужна разведка. Урожай собран, поэтому хозяевам нет никакого смысла держать на виноградниках серьёзную охрану. В противном случае, к оврагу пришло бы гораздо больше народа.
— Надо посмотреть, что там случилось, — решительно направляясь к фургону, буркнула себе под нос девушка.