Отважное сердце
Шрифт:
Роберт бросился к дверям полуразвалившейся хижины напротив. Он вломился внутрь как раз в то мгновение, когда Эймер промчался мимо, и цокот подкованных копыт гулким эхом прокатился по пустому переулку. От сильного удара дверь распахнулась настежь, разлетевшись в щепы, и Роберт ввалился в темноту. С трудом обретя равновесие, он огляделся и понял, что оказался в грязной кухне, почти все пространство которой занимал раскладной стол и лавки, заваленные остатками ужина и битой посудой. Узкие лучи света сочились сквозь щели в ставнях, закрывавших окна по обе стороны выбитой двери. На полу валялись несколько опрокинутых табуреток, а в очаге тускло тлели угли, но более никаких признаков прежних обитателей дома видно не было. С улицы до Роберта донеслось храпение лошади и звон шпор,
В дверном проеме возникла массивная фигура Эймера, загораживая свет. Он держал в руке обнаженный меч, а левую сторону тела тоже прикрывал щит с драконом. Рыцарь шагнул через порог, не сводя налитых кровью глаз с Роберта, который стоял посреди кухни в ожидании своего врага, и грудь его вздымалась от частого дыхания под накидкой.
— Еще один чурбан, прячущийся в вонючей берлоге и ожидающий своей очереди быть перерубленным пополам. — Голос Эймера сочился издевательской насмешкой, но в ней звучала смертельная угроза. — К тому времени, когда обнаружат твой хладный труп, я буду уже далеко.
Роберт облизнул пересохшие губы.
— Хорошо сказано, — заметил он, поднимая меч, — особенно учитывая, что верно и обратное.
Эймер хрипло рассмеялся:
— Я — не Ги. И меня тебе так легко не одолеть. — Его горящий ненавистью взгляд остановился на щите на руке Роберта, где в тусклом свете очага сиял золотом дракон. — Ты думаешь, что чего-то достоин, потому что Хэмфри выбрал тебя? — выплюнул он. — Ты просто вовремя подвернулся под руку. Ничтожество со смехотворной властью и богатыми землями, но которое может помочь ему укрепить свое положение. По правде говоря, для моих братьев ты был и останешься чужеземцем. Профаном.
— А тебя это гложет, я смотрю, да? То, что меня выбрали так быстро, а тебе пришлось ждать целых три года, чтобы получить приглашение вступить в орден. Да, — сказал Роберт, со злорадством глядя на ошарашенное лицо Эймера, — твои так называемые братьярассказали мне об этом. — Он шагнул к рыцарю, ненависть переполняла его, и он жаждал крови. — Я могу быть чужеземцем, но они поверили мне намного быстрее, чем тебе. Хэмфри раскусил тебя, Валанс, стоило ему взглянуть на тебя.
В то же самое мгновение Эймер кинулся на него, в слепой ярости размахивая мечом. На Роберта обрушился страшный удар, и тот вынужден был отступить, защищаясь. В тесноте кухоньки грохот от столкновения меча со щитом показался ему оглушительным. Роберт ощутил, как боль от удара пронзила ему левую руку, но он отреагировал в ту же секунду, яростно отбив щитом клинок Эймера. Столь сильным и неожиданным оказался его отпор для рыцаря, что тот отлетел назад, как мячик, зацепившись ногой за табуретку, которая валялась на полу. Это отвлекло его, пусть даже всего на мгновение, но Роберт сполна воспользовался этим, ударив Эймера щитом в лицо. Разумеется, большую часть удара принял на себя шлем Эймера, но его откинуло назад с такой силой, что он потерял равновесие. Де Валанс со всего маху рухнул на пол, причем от удара меч вылетел у него из руки. Эймер едва успел подняться на ноги, как Роберт обрушился на него. Рыцарю пришлось уклониться, уходя от падающего клинка, и он вынужден был отскочить в сторону, не успев подхватить с пола выпавший меч. Под второй удар, направленный ему прямо в голову, он успел подставить щит. Меч Роберта врезался в разрисованное дерево, оставив глубокую трещину на золотом драконе. Эймер зашипел сквозь зубы, ощутив рукой и предплечьем всю силу, вложенную в этот удар, но затем с бешенством отбил клинок Роберта в сторону своим щитом. Лезвие описало широкий полукруг, и Эймер всем телом врезался в Роберта.
Столь внезапный и яростный порыв противника застал Роберта врасплох, и он отлетел назад, опрокидывая стол и расшвыривая скамейки, которые с отвратительным скрежетом разлетелись по каменным плитам пола. Он покачнулся и упал спиной на стол, а Эймер всем телом навалился на него, прижимая щитом и бешено скаля зубы. Брюс с трудом приподнял меч и ткнул им Эймера в бок как раз в тот миг, когда дыхание со свистом вырвалось у него из груди. Удар вышел слабым, да и кольчуга спасла рыцаря, но тот покачнулся, чем тут же воспользовался Роберт, отшвырнув противника от себя. Выпрямившись, он бросился на Эймера и погнал его по кухне, не давая тому поднять упавший меч. Эймер наклонился и схватил шлем Роберта, который так и валялся на полу там, где он уронил его. Размахнувшись, рыцарь ударил им Роберта в пах. Всхлипнув от боли, Роберт согнулся пополам и повалился на пол. Стоя на коленях, он ощутил, как Эймер протиснулся мимо него, а потом услышал лязг и скрежет, когда рыцарь отшвырнул ненужный шлем и подхватил с пола упавший меч. В ушах у него шумела кровь, боль застилала глаза, но он все-таки расслышал лязг чужих шпор по полу. Паническое ожидание, что следующим ударом Эймер раскроит ему череп, придало ему достаточно сил, чтобы с трудом выпрямиться и приготовиться к защите.
С мечом в руке Эймер двигался стремительно и яростно. Роберту еще никогда не доводилось видеть, как он сражается пешим. Развитые мышцы и широкие плечи придавали его ударам сокрушительную силу. Казалось, де Валанс более ничего не боится, потому как он атаковал Роберта со всех сторон, орудуя тяжеленным мечом, как опытный дровосек топором, и отбивая встречные удары своим щитом. Боль в паху у Роберта почти прошла, но он чувствовал, что быстро устает под столь яростным натиском. Он нанес неверный удар, что позволило Эймеру просто отступить в сторону и ударить его в лицо эфесом своего меча. Роберт почувствовал, как у него хрустнула, ломаясь, носовая перегородка, а рот наполнился кровью. Ослепленный и захлебывающийся, он неверными шагами попятился назад. Слезящимися глазами он увидел, что Эймер довольно оскалился. Отчаяние вынуждало его слепо броситься вперед, но он заставил себя отступить за стол, сплевывая сквозь зубы кровь, чтобы выиграть время и прийти в себя.
— Трус! — злобно прошипел де Валанс, и улыбка его превратилась в зловещий оскал. — Ты не заслуживаешь этого щита, собака.
Вперившись взглядом в искаженное ненавистью лицо рыцаря, Роберт вдруг ощутил прилив ярости. Он качнулся вперед, толкнув стол на Эймера и сбив того с ног. Рыцарь приземлился на табуретку, которая разлетелась в щепы под его весом, и беспомощно простерся на каменном полу. Меч выпал у него из пальцев, а ремешок шлема лопнул от удара. Прежде чем рыцарь успел пошевелиться, Роберт обежал стол и навалился на него сверху, став коленями ему на живот. Отшвырнув в сторону собственный клинок, он обеими руками сорвал с де Валанса шлем. Эймер, оглушенный падением, попытался оказать сопротивление, но Роберт ударил его в лицо. Латная рукавица рассекла Эймеру губу и выбила два передних зуба. Брюс ударил ненавистное лицо еще раз, и еще, превращая его в сплошной синяк и сломав Эймеру сначала нос, а потом и челюсть.
Когда Роберт, мокрый от пота и задыхающийся, занес кулак для пятого удара, снаружи раздался топот копыт и послышались крики. Он придержал руку, услышав собственное имя. Это были его люди. При звуках голоса своего брата Роберт опустил окровавленный кулак.
— Сюда! — прохрипел он, отталкиваясь от Эймера. Наклонившись, чтобы поднять меч, и чувствуя, как яростно шумит в висках кровь, он приостановился на мгновение, глядя сверху вниз на Эймера, который слабо стонал сквозь выбитые зубы. Меч задрожал в его руке, и нестерпимое желание покончить с врагом одним ударом охватило его. — В следующий раз я убью тебя.
Оставив Эймера без чувств валяться на захламленном полу кухни, Роберт, пошатываясь, нетвердой походкой вышел на дневной свет, затянутый дымом пожаров.
Англичане разбили лагерь на покрытом снегом склоне холма над Лланваесом. Внизу, в руинах, до сих пор полыхало зарево пожаров, которые никто не тушил, и в серых сумерках огонь казался особенно зловещим. Всех, кто уцелел в кровавой битве, рыцари согнали в кучу. Они представляли собой жалкое зрелище; дети плакали, мужчины и женщины стояли с побледневшими лицами, многие были ранены.