Отважное сердце
Шрифт:
Позади Бервика, так близко, что, казалось, протяни руку и его можно взять, билось сердце непокорного королевства. Эдуард не сомневался, что после того, как скотты будут разбиты, а символ их суверенитета окажется в его власти, сопротивление тут же подойдет к концу, как это случилось в Уэльсе. И тогда надежды на объединение Британии под его рукой окажутся в одном шаге от осуществления и он засадит своих клириков за работу, дабы они объяснили значение Последнего Пророчества его подданным, а те прониклись его величием. Скотты ничуть не походили на валлийцев, закаленных долгими годами отчаянной борьбы. Один хороший удар, и война закончится. Бервик стал первым камнем в фундаменте нового королевства, которое Эдуард
Эдуард подошел к тележке, наполненной землей, под пристальными взглядами своих рыцарей и рабочих. Со временем земляные укрепления города сменят каменные стены и сторожевые башни; это будет бастион его имперской мощи, способный соперничать силой с его крепостями в Уэльсе. А покамест он приказал расширить существующий ров до восьмидесяти футов в ширину и сорока футов в глубину.
Эдуард обратил внимание, что рукоятки тележки были тщательно отчищены от земли. Взявшись за них, он вдруг подумал, а не потеряет ли смысл то действо, которое он затеял, поскольку фальшь и притворство ясно видели все окружающие. От этой неожиданной мысли он даже сбился с шага. Ему пришлось сделать чад собой усилие, чтобы оторваться от стратегического планирования в кабинете замка и разыграть этот спектакль. И теперь он не мог позволить, чтобы все оказалось напрасным.
Оглядевшись по сторонам, король заметил неподалеку землекопа, опиравшегося на лопату. Он направился к нему, не слушая растерянного лепета оставшегося за спиной Крессингэма. Рабочий немедленно выпрямился, с тревогой озираясь на соседей и явно не понимая, чем он провинился. Когда Эдуард подошел к нему вплотную, мужчина наклонил голову, а костяшки пальцев, сжимавшие лопату, побелели от напряжения. Под любопытными взглядами прочих работников король отобрал лопату у потерявшего дар речи землекопа и подошел к краю рва. Он воткнул ее во влажную землю, пробив слой суглинка и углубившись в глину. Расшитый золотом подол его мантии волочился по земле, пачкаясь в грязи. Король работал. Обеими руками сжав рукоятку лопаты, гладкую от многочисленных прикосновений, он вывернул большой ком земли. Подняв его на лопате, Эдуард вернулся к тележке и, под благоговейными взглядами собравшихся, сбросил поверх кучи, насыпанной кем-то другим. Если сегодня и впрямь появлялись его новые северные территории, то будет только справедливо, что первыми потрудятся на этой земле его руки, а не чьи-либо еще. Весьма довольный собственной находчивостью, Эдуард принялся выкапывать очередную порцию фунта из крепостного вала. Король настолько увлекся этим делом, что не заметил группы всадников, приближавшейся к городским воротам по северной дороге.
Еще трижды вывалив землю на тележку под ошарашенными взглядами своих сановников, Эдуард воткнул лопату в грунт и взялся за ручки тачки. Крессингэм улыбнулся и одобрительно кивнул головой, удовлетворенный тем, что король наконец-то начал делать то, чего от него ожидали. Эдуард провез тележку вдоль шеренги мужчин и опрокинул ее в специально выделенном месте. В ноздри ему ударил запах свежей земли. Столпившиеся вокруг рабочие громко захлопали в ладоши.
Отдуваясь, к королю подошел Крессингэм.
— Вы подали прекрасный пример, милорд, — решительно заявил он, когда работники начали разбирать собственные кирки и лопаты, спускаясь в ров, чтобы вгрызться в землю.
— Милорд.
При звуках напряженного голоса король поднял голову и увидел, что сквозь толпу землекопов к нему направляется Джон де Варенн. Его сопровождал шотландский граф, Патрик Данбар, помогавший в штурме Бервика. Граф был одет в запыленный дорожный плащ, а на лице его, обрамленном блестящими черными локонами, читалась тревога. За их спинами Эдуард разглядел еще нескольких всадников, которые, спешившись, разговаривали с Энтони Беком. Отряхнув пыль с ладоней, он шагнул навстречу двум графам, за ним поспешил Крессингэм.
— Милорд, — приветствовал его поклоном Патрик Данбар.
— У вас есть сведения о местонахождении моих врагов? — резко бросил Эдуард. Он с нетерпением ожидал известий с тех самых пор, как ему доложили, что шотландская армия вторглась в Нортумберленд, сжигая и разоряя все на своем пути. Он полагался на своих верных вассалов, таких, как граф Патрик Данбар и Брюсы в Карлайле, рассчитывал, что они станут его глазами и ушами, поскольку прекрасно знают здешние земли, но, не имея новых сведений после взятия Бервика, не находил себе места от беспокойства.
— Шотландская армия пересекла границу в обратном направлении пять дней тому, милорд. Сейчас они находятся примерно в тридцати милях отсюда, преграждая вам путь на север. Они стали лагерем на моих землях. — Лицо графа Патрика было мрачным. — Когда, испросив вашего разрешения, я вернулся в свой замок, то обнаружил, что он окружен. Данбар захватили Темный Комин и его люди.
— Как им это удалось? — требовательно вопросил король, раздраженный дурными вестями. Отчасти он решил двинуться маршем на север именно потому, что графство Данбар, находясь под властью его союзника, обещало стать неким островком безопасности посреди вражеской территории: своего рода плацдармом, к которому можно было отступить в случае необходимости. — Вы говорили мне, что замок хорошо защищен.
Сэр Патрик немного помолчал, прежде чем ответить. На его лице отражались раздиравшие его противоречивые чувства.
— Моя супруга впустила их, сир, — наконец, с надрывом проговорил он. — Она предала меня.
Эдуард вперил в него долгий взгляд.
— А Баллиол?
— Король находится вместе с основными силами армии.
Эдуард умолк, задумавшись. Через несколько дней после падения Бервика он получил формальный отказ короля Джона от принесенной клятвы вассальной верности. Тон послания, вызывающий и решительный, никак не соответствовал образу слабого человека, которого он хорошо знал. Король понял, что авторство послания принадлежало Джону Комину. Выходит, лорд Баденох оказался хитрее, чем он предполагал. Эдуард рассчитывал, что женитьба младшего Комина на дочери Уильяма де Валанса умерит пыл этого честолюбивого человека. Увы, Баденох явно нуждался в более внушительной демонстрации королевской власти. Впрочем, как и все они.
Эдуард переключил внимание на Джона де Варенна:
— Я хочу, чтобы вы взяли полк и двинулись на север. Разберитесь с этой неотесанной деревенщиной. Захватите замок и разбойников, которые удерживают его. Я не желаю, чтобы кто-либо или что-либо мешало моему продвижению на север. Возьмите с собой молодую кровь, — добавил он, оглянувшись на Хэмфри де Боэна и Рыцарей Дракона.
— Слушаюсь, милорд.
Эдуард повернулся, чтобы уйти, но потом остановился, устремив взгляд на графа Патрика:
— Вам следовало держать свою супругу на более коротком поводке, Данбар.
Сэр Джон де Варенн вышел из шатра и зашагал в туман, кутаясь в теплую мантию и яростно сморкаясь и чихая. Наступил май, но утром по-прежнему было свежо и ветрено. Он ненавидел это пустынное побережье, с его холодным и бурным морем и ржавыми прибрежными утесами. По правде говоря, он ненавидел всю Шотландию целиком. Никаких тебе приличных дорог, повсюду густые леса или скалистые горы, назойливо преграждающие путь, мороз и обильные снегопады зимой, а летом — теплая сырость вместо свежего воздуха, в которой кишмя кишат комары и мошки. Он всей душой тосковал по мягкому климату своих поросших цивилизованными лесами английских поместий. Совсем скоро начнется охотничий сезон. Но, с Божьей помощью, война к тому времени закончится.