Отважные(изд.1962)
Шрифт:
— Ну, это уже чересчур! Ты все-таки мой помощник. Облечен властью… Осторожность не мешает, но и в панику впадать нельзя. — Блинов говорил как человек, сознающий свою силу, с рокотком в голосе. — А теперь перейдем к твоему племяннику. Какого же черта ты его упустил! Разбудил меня ночью, дело, говоришь, срочное…
Никита Кузьмич виновато улыбнулся:
— Я на психике его хотел сыграть! А он не только меня, но даже пса обманул…
Блинов громко засмеялся. Это был здоровый, раскатистый смех человека, твердо стоящего на земле обеими ногами.
— Даже пса, говоришь, обманул! А твой пес, очевидно, умнее тебя!..
Никита Кузьмич неожиданно проявил характер. Он насупился и оскорблено отодвинулся от стола, за которым сидел бургомистр.
— Ну ладно, ладно, я пошутил, — примирительно сказал Блинов, — ты на меня не обижайся… Ну, а зачем же все-таки ты своего племянника в кутузку упрятал?
— Как — зачем? Кто его знает, что он по городу болтать начнет.
— А дальше что с ним прикажешь делать?
Никита развел руками:
— Ума не приложу. Что-то надо придумать!
Блинов хитро сощурил левый глаз и как-то боком придвинулся к Борзову:
— Вот что, Никита! Мальчишка не должен пропасть зря. Его надо к кому-нибудь пристроить…
— Кто ж его возьмет? — удивился Никита Кузьмич.
— Возьмут, кому надо! Вот мое предложение. Давай выпустим его и объявим: не хочет ли кто-нибудь усыновить. Ты говоришь, вместе с ним еще и девочка сидит?..
— Да, Мая Шубина, четырнадцати лет.
— Тоже следует освободить! Зачем ребенка в Германию посылать… Годика два надо подождать! Любят у нас палку перегнуть. А я за справедливость! Девочку выпустим.
Никита понимающе посмотрел на Блинова — план бургомистра казался ему вполне приемлемым.
— И подозрения не будет, — усмехнулся он: — заботимся о детях…
— Вот именно! — подхватил Блинов. — Мы не мстим детям. Пусть родители — враги, они получили по заслугам! А дети при чем?.. Об этом даже в городской газете напечатать надо. Большую статью! Пусть все читают. Нет, Никита, скажи, хороший я человек?.. — подался он вперед.
— Очень хороший, — с чувством сказал Никита Кузьмич. — Сердечный вы человек, Илья Ильич!
— Держись меня, Никита! Со мной не пропадешь! Большие мы с тобой дела еще делать будем. Вот погоди, кончится война. Немцы, конечно, отсюда не уйдут. Но кто будет управлять страной? Мы будем, Никита! Поедем с тобой в Москву, войдем в Кремль! Я стану членом правительства. И тебя не забуду. Назначу бургомистром Харькова…
— Нет, лучше Саратова, — сказал Никита Кузьмич, — я ведь оттуда…
— Ну Саратова. Тоже городок неплохой!.. И будем мы с тобой опорой нового порядка! Представляешь себе, банщик Никита Борзов — бургомистр Саратова! Вот она, благодарность за верную службу… А еще дадут тебе «железный крест». Знаешь ли ты, что значит получить «железный крест»? Станешь полноправным гражданином фатерлянда.
Блинов увлекся. Он вскочил с кресла и подошел к небольшому, обитому железными полосами сундуку, который стоял в углу, заменяя собой несгораемый шкаф.
Сколько раз Никита Кузьмич пристально рассматривал этот удивительный сундук со множеством разных завитушек, инкрустаций, с накладками в виде раковин! В нем не было видно замочной скважины, а между тем он каким-то образом накрепко запирался. Блинов никогда не рассказывал, как к нему попал этот сундук, который он привез с собой из Белгорода. Борзов ни разу не был свидетелем и того, как Блинов его открывает. И сейчас, когда бургомистр наклонился над сундуком и стал что-то крутить с краю, Никита Кузьмич так ничего и не увидел: помешала широкая спина Блинова. Внутри сундука что-то щелкнуло, звякнуло, и Блинов приподнял его массивную крышку,
Борзов ожидал, что сейчас произойдет что-то крайне интересное, но Блинов вынул из сундука лишь тонкую коричневую книжку, которая оказалась статутом ордена «железный крест». Блинов долго смаковал его многочисленные пункты, словно он уже имел этот орден и ему хотелось только уточнить свои права.
Внезапно дверь кабинета отворилась, и на пороге возник Курт Мейер. Он приостановился на мгновение, оглядывая кабинет с видом человека, который извиняется за то, что вторгся без предупреждения.
Блинов вскочил и радостно раскрыл объятия:
— Господин Мейер! Заходите! Я только что хотел звонить к вам, чтобы пригласить на чашку кофе!..
Он быстро обошел вокруг стола и устремился навстречу гостю. Мейер снял фуражку, усталым движением бросил ее на ближний стул и дружески пожал руку Блинову.
— Честное слово, — сказал он, — я бы, наверное, погиб с тоски, если бы в городе у меня не было такого друга, как вы.
Лицо Блинова расплылось в улыбке.
— Да, господин Мейер, раньше я считал, что истинная дружба может возникнуть только в юности, но потрясения войны, оказывается, сплачивают людей еще сильнее.
Мейер подсел к столу и весело взглянул на Никиту Кузьмича, который, плохо понимая немецкий язык, старался вникнуть в то, о чем они говорят, но так ничего и не разобрал. Однако по тому, как весело начался их разговор, он догадывался, что ему ничто не угрожает.
— Ви молодец! — вдруг сказал ему Мейер по-русски. — Я знать ваш храбри поступок! Ви задержать преступник! Спасибо!.. Мы его расстреляйть!..
Пока он говорил, с трудом находя слова, Никита Кузьмич подобрался, и вся его маленькая фигурка теперь выражала неутомимое служебное рвение и полную преданность.
— Ну, иди, — сказал ему Блинов. — Где ты будешь? У себя?.. Если понадобишься, я тебе позвоню…
Борзов встал и поспешно вышел — лучше быть подальше от этих двоих, когда они сходятся вместе.
— Преданный человек! — сказал Мейер, лишь только за Борзовым закрылась дверь. — Здесь, в России, редко попадаются настоящие люди!