Отважные(изд.1962)
Шрифт:
— Очень просто — я сам из Малиновки. У меня там все кумовья да свахи…
— Ну, а Полозневу знаете? — осторожно спросил Коля; он и сам не был уверен в том, правильно ли запомнил это имя.
Деды переглянулись. На их иссеченных морщинами лицах вдруг появилось какое-то новое выражение. Они смотрели на Колю с любопытством и в то же время с недоверием. «Кто же ты? — как бы говорили их взгляды. — Знаешь ли ты, о чем болтает твой язык?»
— Слышал о такой, — сказал Степан Лукич. — Только она из деревни давно ушла…
— Куда ушла? — встрепенулся Коля.
— Вот еще! Скажи ему куда! — угрюмо проронил старик. — Ушла, и все. А ты кем ей приходишься?
Коля промолчал.
— Ну, а еще кого в деревне знаешь? — продолжал допрос рябой.
— Никого больше не знаю, — огрызнулся Коля.
Он повернулся к любопытным дедам спиной и стал говорить с Маей. Она уже заплела косы и молча сидела, устало привалившись к грязной стене.
— На улице дождь, — мечтательно сказала она.
— А я люблю, когда дождик, — ответил Коля. — После него грибы растут.
Мая оживилась:
— Люблю ходить по лесу! Идешь, а под ногами земляника! Много-много. Ты ее собираешь, а тебе кажется, что из-за куста сейчас медведь выйдет!.. Ты медведей боишься?
— Чего их бояться, — усмехнулся Коля. — Я не то что медведей, я и волков не боюсь!.. Волку свистнешь, а он к тебе бежит, как собака…
Рябой засмеялся мелким смехом:
— А волка-то живого ты когда-нибудь видел?
— Видел!
— Какой он?
— Большой и серый!
— Сам ты серый! — ухмыльнулся дед. — У нас волки были рыжие. А последнего, если хочешь знать, убили в двадцать пятом году. Когда тебя еще на свете не было!
Коля засопел, не найдя что ответить на такое унижение. Но Мая вступилась за него:
— Вот уж и неправда, дедушка! И теперь у нас еще есть волки. И не рыжие, а серые. Одного из них я сама видела, мой брат с охоты привез.
— А что, Тимоша, — вдруг сказал рыжий дед рябому, — я тоже знал одного такого охотника, который серого убил. Учитель был такой, Геннадий Андреевич! Не слышал? Ну, тот, у которого еще лодка была своя. Он к нам часто приезжал.
Коля насторожился. К чему вдруг дед упомянул о Геннадии Андреевиче? Признаваться ли, что он его знает?!
— Да, помню, — отозвался Тимофей, — хороший мужик. Где он сейчас?
— Не знаю. Говорят, остался… А может быть, и ушел…
Коле очень хотелось сказать, что он знает, где сейчас Геннадий Андреевич, и этим показать свою осведомленность. Но за последние дни он научился молчать.
— Это в вашей школе Геннадий Андреевич учителем-то был? — вдруг обернулся к Коле рыжебородый дед. — Ну, чего молчишь? Говори!
Старики внимательно уставились на него, и Коля понял: весь этот разговор они завели не случайно и чего-то от него ждут.
— Ну, в нашей, — сказал он насупившись.
— Значит, ты его в лицо опознать можешь?
— Могу, — ответил он.
Старики вновь о чем-то долго шептались, потом Степан Лукич, кряхтя, отполз в самый дальний угол нар и поманил ребят к себе.
— Подьте сюда, — тихо приказал он.
По выражению его лица, сразу как-то помолодевшего, Коля понял, что старики пришли к какому-то важному решению. Он кивнул Мае, и они подсели к деду поближе. А в это время Тимофей продолжал пристально смотреть в окошко.
— Вы, ребята, на свободу хотите? — серьезно спросил Степан Лукич.
— Конечно, хотим, — ответили Коля и Мая.
— Придется, ребята, вам отсюда бежать, а то худо вам будет.
— Как — бежать? — спросил Коля, удивленно смотря на этого чудаковатого деда.
— Это можно. Если только не струсите!
— Не струсим! — оскорбился Коля.
Тимоша, не отводя глаз от окна, вдруг сделал резкое движение рукой:
— Подойди-ка сюда. Сумеешь протиснуться в отверстие?
Коля на коленях подполз к окошку и, привстав, примерился. Да, он свободно мог пролезть в него. А Мая тем более.
— Ну, а ты, Мая, не боишься? — спросил девочку Степан Лукич.
— Боюсь, но полезу, — вздохнула она.
— Вот что, ребята, — прошептал Степан Лукич. — Через полчаса полицаям привезут обед. Они поднимутся на второй этаж, а на посту останется лишь один часовой… Я начну колотить в дверь, требовать начальника. И вот тут самое главное!.. Как только часовой с проулка кинется к нашей двери — а для этого ему надо спуститься в подвал, — Тимоша разобьет стекло в окошке, и тут вы сразу же вылезайте. Но только не бегите, иначе вас заметят. Идите спокойно. А как завернете за угол на улицу, бросайтесь в проходной двор.
— Рядом с молочной! — сказал Коля.
— Точно. Вижу, город знаешь… Ныряйте туда, а там уж ног не жалейте.
Коля оживленно слушал, но вдруг его лицо помрачнело:
— Потом-то куда идти?..
— А что, у тебя никого нету? — спросил дед.
Коля подумал.
— Пойду к дяде Якушкину. Он спрячет.
— А ты куда? — спросил Степан Лукич Маю.
Девочка растерянно посмотрела на него:
— Мне пойти, дедушка, некуда. У меня дома нету.
— Где же твои родители?
— Отца арестовали, — сказала Мая, — а мама потерялась. Мы ехали в Воронеж. На одной станции она выскочила из теплушки и побежала за водой, как раз в это время поезд и тронулся…
— Как же ты оказалась в городе?
— Наш поезд разбомбило. Все, кто остался жив, разбрелись, и я вернулась…
— История! — проговорил Степан Лукич. — Действительно, куда же вам, ребята, деваться? Ну как, Тимоша, можно им довериться?