Отважный герой, нежные поцелуи
Шрифт:
– Если вы влюбитесь, – вздохнула она, – он только разобьет вам сердце.
– Не беспокойтесь, миссис Каспер, – успокоила ее девушка. Расправив атласный бант на нарядной розовой шляпке и разгладив юбку цвета бледной лаванды, она заставила себя улыбнуться спутнице. Женщина эта говорила не останавливаясь с того момента, как села в дилижанс, повествуя в основном о своей племяннице в Канзасе, которой разбил сердце ковбой с хорошо подвешенным языком. Но хотя миссис Каспер и любила поболтать, она была доброй женщиной, а Кэтлин ценила доброту – в последнее время она видела ее очень мало.
– Обещаю вам,
«Никогда больше я не сделаю такой глупости», – твердо решила она.
Одного раза более чем достаточно.
Красивое лицо Алека Бэллентри всплыло у нее в памяти, и Кэтлин постаралась заглушить боль, сжавшую ей сердце. Ей не хотелось думать об этом, равно как и о том, что в ее ридикюле лежат всего лишь жалких двенадцать долларов и сорок семь центов – все деньги, которые еще у нее оставались, – а также и о многом другом, из-за чего ее жизнь так резко изменилась за последние несколько месяцев. Ей хотелось думать только о Бекки, ее маленькой сестренке, которой она, Кэтлин, необходима, и о том, что она должна сделать, чтобы их будущее было обеспечено.
При мысли о лежащей на ней ответственности у Кэтлин все внутри сжалось. Бледное личико одиннадцатилетней сестры, ее тревожные глаза не выходили у нее из головы. Она знала, что не имеет права потерпеть неудачу.
Девушка стала рассматривать панораму города, открывающуюся из окна дилижанса, пытаясь забыть о своей усталости, продолжительном путешествии и неведомом будущем. Теперь она здесь, в Хоупе, и всего через несколько часов доберется до отцовского ранчо.
Ранчо «Синяя даль». Смысл жизни Риза Саммерза. Городок был небольшим, но оживленным. По тротуарам со смехом бегали дети, мужчины в ковбойских штанах и сапогах со шпорами разъезжали верхом по мостовой, женщины в шляпках и ярких ситцевых платьях в клетку или полоску сновали из лавки в лавку. Повсюду, куда ни посмотри, двигались повозки, экипажи и лошади. Из открытых дверей салуна раздавались звуки расстроенного фортепиано и низкий хриплый смех.
Визгливый голос миссис Каспер перекрыл все остальные звуки:
– М-м-м, возьмите, к примеру, вон того. Ну разве не хорош собой этот парень? Именно таких и нужно обходить стороной, милочка. Запомните мои слова.
Кэтлин заметила его еще до того, как миссис Каспер открыла рот. На мгновение у нее перехватило дыхание. Перед «Торговым заведением Хикса», прислонившись к перилам лестницы, стоял темноволосый человек и смотрел на дилижанс. Большими пальцами он зацепился за карманы брюк, на поясе, обхватывающем его стройные бедра, висели два шестизарядных револьвера. Выражение «хорош собой» не совсем ему подходило. Сильный, великолепный, пугающий – вот какие определения были бы здесь уместны, мелькнуло в голове у Кэтлин.
Ростом значительно выше шести футов, он был широк в плечах и мускулист. Черты его сильно загорелого лица были немного резкими, ярко-синие глаза смотрели на окружающих уверенно и слегка презрительно.
Наверное, он охотник, подумала Кэтлин. В этом человеке было что-то опасное, но эта опасность исходила от его внешности и манеры держаться едва ощутимо.
Он был, без сомнения, красив, но то была совершенно другая красота, чем у Алека, подумала девушка, вспоминая вьющиеся каштановые волосы и мягкую улыбку своего бывшего жениха, его мелодичный смех и длинные изящные пальцы, на одном из которых сверкало фамильное золотое кольцо с печаткой, принадлежавшее его семье на протяжении четырех поколений. Ковбой был не похож на Алека Бэллентри, как не похож колючий репейник на изнеженную розу.
Этот человек с черными, как деготь, волосами – такими длинными, что они касались воротника рубашки, – и холодными глазами, сверкавшими из-под полей шляпы, был суров, как скала, и выглядел так, словно никогда в жизни не бывал ни в театре, ни в ресторане, и слуга никогда не готовил для него ванну и не начищал до блеска его сапоги.
А еще, наверное, он никогда не танцевал с женщиной вальс при свете хрустальной люстры и никому не говорил о любви… не говорил, что будет любить всегда…
Он казался человеком жестким, сообразительным – и слегка грубоватым. Взглянув на него еще раз, Кэтлин подумала, что, похоже, он чем-то недоволен.
А вот чем – она понятия не имела и даже не стала строить никаких предположений. У нее не было времени размышлять о красивых незнакомцах, в особенности о ковбоях, насчет которых миссис Каспер постоянно предостерегала ее в течение всех дней путешествия.
Ей нужно было найти Уэйда Баркли, старшего ковбоя своего покойного отца, и добраться до ранчо «Синяя даль».
– Хоуп, Вайоминг! – рявкнул кучер дилижанса, рывком распахнув дверцы. Ворча, он опустил подножку, и Кэтлин простилась с миссис Каспер, стиснула затянутыми в перчатки пальцами розовый атласный ридикюль и осторожно ступила на пыльную мостовую.
Хоуп. То есть Надежда. Вот что лелеяла она в душе, вот что поддерживало ее. Надежда на то, что продажа ранчо пройдет гладко и быстро, на то, что удастся как можно скорее вернуться к Бекки.
Надежда на то, что больше их не настигнут никакие беды.
Кэтлин посмотрела в оба конца улицы. Красивый ковбой выпрямился и принялся ее рассматривать, но девушка решительно проигнорировала его. Заметив пожилого человека с толстым животом в огромной белой шляпе-стетсоне, направляющегося к ней, она почувствовала облегчение.
Выглядел он в точности так, как она его себе нарисовала. Добродушный, мягкий, нечто вроде дядюшки. И пунктуальный – Кэтлин была рада, что он встретил дилижанс вовремя.
– Вы миз Саммерз, верно? – Мужчина прищурился, глядя на нее, но Кэтлин обратила внимание не на его близко посаженные глаза и не на родинку на подбородке, а на нос, красный, как свекла, формой похожий на картофелину. – А я…
– Да, конечно, я знаю, кто вы. Добрый день, мистер Баркли. Я рада, что вы приехали вовремя.
– А?
Человек споткнулся, чуть не упав на нее, и Кэтлин машинально протянула руку, чтобы поддержать его. Ощутив, что от него несет спиртным, она насторожилась.
– Мистер Баркли… как вы себя чувствуете?
– Чего? Распрекрасно, маленькая леди. Но лучше зовите меня Уэсли.
– Уэсли? А я думала, ваше имя Уэйд…
– Да нет, золотце, чего-чего, а уж свое-то имя я знаю. Он игриво потрепал Кэтлин по подбородку, а когда она, отпрянув, в полном изумлении посмотрела на него, запрокинул голову и разразился громким утробным смехом.