Отведи удар
Шрифт:
– А вы могли бы взять меня на работу на пару часов?
– А чем вы хотите заняться?
– Взять интервью для «Блейд».
– Мы могли бы использовать мужчину лет двадцати шести – двадцати семи, ростом пять футов пять дюймов, с волнистыми темными волосами, умными темными глазами и синяком под глазом. Но он должен будет работать на газету, а не на себя.
– Вы ведь родственница редактора газеты?
– Да, он мой дядя.
– Скажите ему, что вы наняли репортера, – сказал я, направляясь к двери.
– Смотрите
– Не сомневайтесь.
– Вы хотите пойти к миссис Линтиг?
– Да.
– И представитесь ей как репортер «Блейд»?
– Как раз это я и собираюсь сделать.
– Могут быть осложнения, Дональд, – серьезно сказала она. – И я боюсь, что дяде это не понравится.
– Это будет ужасно. Мне придется занести вашего дядю вместе с Чарли в список местных врагов.
– Вы не хотите забрать свою почту? – спросила она.
– Не сейчас. Я зайду к вам позже. Скажите, а человек, которого я описал, не может оказаться помощником шерифа?
– Нет. Они все носят большие сомбреро. И вообще, это очень приличные люди.
– У этого человека манеры столичного жителя, – сказал я и направился к двери.
– Если вы возьмете меня в долю, – сказала она мне в спину, – я готова с вами работать.
– Боюсь, что не смогу взять вас в долю. Я же говорил, что пробовал это сделать, но ничего не вышло.
Мне показалось, что в ее глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.
– Ладно, – сказала она, – по крайней мере вы не скажете, что я вам этого не предлагала.
Я кивнул и закрыл за собой дверь.
Когда я вернулся в гостиницу, миссис Линтиг в холле не было. Клерк предложил позвонить ей в номер.
Система телефонной связи была гордостью гостиницы. Ее установили недавно, чтобы «полностью модернизировать» здание. В холле аршинными буквами было написано: «ДОМОФОН». Под этой надписью на убогом столике стоял один телефонный аппарат. Я взял трубку, и дежурный соединил меня с номером миссис Линтиг.
– Алло. – Ее голос звучал глухо и осторожно.
– Вас беспокоит мистер Лэм из «Блейд». Я хотел бы взять у вас интервью.
– О чем? – спросила она.
– Нашим читателям интересно будет узнать, как вы нашли Оуквью после долгого отсутствия.
– И ничего о… о моих личных делах?
– Ни слова. Я сейчас поднимусь, если вы не возражаете.
Она явно колебалась, но я уже положил трубку и двинулся к лестнице. Миссис Линтиг ожидала меня у двери своего номера.
Она была довольно массивной, волосы ее поседели, глаза были темными и мрачными. Лицо миссис Линтиг было напряженным, в глазах светилось тревожное ожидание. Чувствовалось, что она хочет остаться одна и вовсе не расположена принимать посетителей.
– Это вы мне звонили? – спросила миссис Линтиг.
– Да.
– Как вас зовут?
– Лэм.
– И вы работаете в одной из газет?
– Да, у нас всего одна газета.
– Как, вы сказали,
– «Блейд».
– Ах да. Но я не хочу давать интервью.
– Мне кажется, я вас понимаю, миссис Линтиг. Вас, естественно, возмущает мысль о том, что газета может вмешаться в ваши личные дела. Но мы только просим вас поделиться впечатлениями о городе. Ведь вы здесь так долго не были.
– Двадцать один год.
– Как вам понравился город?
– Забытый богом провинциальный городишко. Страшно подумать, что я прожила здесь столько лет. Если бы можно было вернуться в прошлое, я не стала бы терять здесь время. Если бы я только могла… – Она замолчала и посмотрела мне в глаза. – Наверное, об этом не стоит говорить?
– Да, пожалуй.
– Я тоже считаю, что это лишнее. Так что я должна сказать?
– Что город до сих пор сохранил свою неповторимую индивидуальность. Может быть, другие города быстрее развивались, но при этом стали безликими. А Оуквью смог сохранить свою особую прелесть.
Близоруко прищурившись, она внимательно разглядывала меня.
– Я вижу, вы сами знаете все ответы, – сказала она. – Перейдите, пожалуйста, к свету, здесь я буду вас лучше видеть.
Я подошел к лампе.
– Вы выглядите слишком молодо для репортера.
– Да, пожалуй.
– Я не могу разглядеть вас как следует. Эта гостиница заслуживает звания самой ужасной уже потому, что мальчик-посыльный разбил мои очки через пятнадцать минут после того, как я сюда въехала. Он уронил чемодан прямо на них, и очки разлетелись вдребезги.
– Это ужасно, – сказал я. – У вас это была единственная пара?
– Да. Мне пришлось послать за запасными. Сегодня их должны доставить.
– Откуда их пришлют? – поинтересовался я.
Ее глаза сверкнули, и она внимательно посмотрела на меня.
– От моего окулиста.
– Из Сан-Франциско?
– Мой окулист, – твердо сказала миссис Линтиг, – отправил их по почте.
– Значит, вы заметили, – я поспешил сменить тему, – как изменился наш город?
– Еще бы!
– Конечно, это уже не то место, которое вы помнили. Оуквью, наверное, кажется вам теперь гораздо меньше.
– У меня такое впечатление, что я рассматриваю город через бинокль, повернутый обратной стороной. Не понимаю, что удерживает здесь людей.
– Климат, – ответил я. – Когда-то я плохо его переносил, и мне даже пришлось уехать. А потом вернулся сюда и прекрасно себя чувствую.
– А что с вами было? – озадаченно спросила она.
– О, много всякого.
– Вы выглядите немного хрупким, но вполне здоровым человеком.
– Я действительно теперь здоров. Вы, наверное, смотрите сейчас на Оуквью, как человек, повидавший мир. Когда вы уезжали, то видели наш город как бы изнутри. А теперь вы стали гражданином мира. Скажите мне, миссис Линтиг, как вы находите Оуквью по сравнению с Лондоном?