Отвергнуть короля
Шрифт:
Священник нашел пса, когда тот рылся в поисках пищи в одном из амбаров после гастролей бродячих актеров. Вероятно, он принадлежал им. Пес был паршивым и кишел блохами, ребра натягивали его шкуру, словно зубья грабель. Но бойкое виляние хвостом и ясный умоляющий взгляд заставили священника изменить первоначальное намерение позвать стражника, чтобы тот прикончил животное, ударив тупым концом копья. Махелт, горевавшая по недавно погибшей певчей птичке, схватилась за соломинку и немедленно отдала свое сердце собаке.
– Он не сможет гоняться за добычей или разрывать лисьи норы, – заметил
– Не все собаки охотятся. – Махелт вынула пса из кадки, изрядно намочив свое платье. – Он будет жить в моей комнате и лаять на незнакомцев.
Пес неистово встряхнулся, разбрызгав капли воды во все стороны. При этом он умудрился не упасть. Махелт захихикала, а Уилл с ругательствами отскочил.
– На месте Биго я бы отказался от этой части приданого, – с презрением заметил он.
– Гуго любит собак. – Махелт высокомерно взглянула на брата. – В любом случае мне еще рано замуж.
Прошло чуть больше года после ее помолвки, и жизнь вернулась в привычное русло. Девочка редко вспоминала, что вообще обручена. Она готовила себе приданое: вышитые подушки, простыни и одеяла, изысканные скатерти и салфетки и тому подобное, – но они не столько служили постоянным напоминанием о будущем, сколько были частью повседневной рутины. Кольцо Махелт хранила в сундучке и надевала по особенным случаям. Разговоры о свадьбе были все равно что сказка о чужом человеке. Она упоминала Гуго Биго в молитвах, но механически. Девочка знала его недостаточно хорошо, чтобы впустить в свои мысли, и не видела со времени помолвки, потому что он либо выполнял поручения отца, либо следовал за двором.
Уилл покачал головой, глядя на сестру и на пса, но все же присел на корточки и протянул руку, чтобы ее обнюхали и облизали. Потом достал из мешочка корку хлеба, которую приберег для своей лошади. Пес бешено завилял хвостом, и хлеб исчез в мгновение ока, хотя был принят с исключительной учтивостью и деликатностью.
– Отец Уолтер предлагает назвать его Трайпсом. – Махелт накрыла спину пса полотенцем и энергично растерла. – Он говорит, по-латыни это значит «три ноги».
– И «требуха» по-английски, – усмехнулся Уилл. – Вот что, я сплету ему ошейник и поводок из хвоста Эквуса. Хочешь?
Махелт вздернула подбородок:
– Значит, ты согласен его оставить?
– Разумеется, нет, – равнодушно пожал плечами Уилл, – но ты ведь все равно оставишь, я же знаю, какая ты упрямая.
Махелт перестала вытирать пса и крепко обняла брата. Часто она находила его невыносимо заносчивым, категоричным и настолько уверенным в своем мужском превосходстве, что хотелось его задушить. Но порой, как сейчас, он обнаруживал свою доброту и веселил ее. Кроме того, Уилл был ее старшим братом, и Махелт любила его.
– Скорей бы папа вернулся домой и увидел его, – сказала она. – Ты успеешь сплести ошейник?
– Возможно, – ответил Уилл. – Это зависит от того, что происходит в Портсмуте.
– В смысле? – Махелт прикрыла глаза от солнца, чтобы лучше видеть лицо брата.
– Король надумал пересечь Узкое море и вторгнуться в Нормандию. Бароны не хотят, чтобы он участвовал в подобной кампании, пока не обзаведется наследником. Многие к тому же говорят, что их не волнуют события, происходящие за пределами Англии. Наш отец считает, армия так и не выступит.
Махелт позавидовала, что брат участвует в политических дискуссиях, к которым девочек не допускали. Ее мозги не хуже… а то и лучше, ведь она не может выпутываться из неприятностей с помощью силы и вынуждена полагаться на смекалку. Мать Махелт всегда участвовала в дискуссиях, которые касались их земель, но мать – полновластная графиня, и отец с почтением относится к ней, отдавая должное ее титулу. Дочь, к сожалению, не обладала подобными привилегиями.
– Папа хочет ехать? – спросила она.
– Он не может, поскольку дал клятву Филиппу Французскому. Если он поедет, то нарушит клятву и наверняка потеряет Лонгвиль и Орбек.
– Но разве король Иоанн не разозлится на него, если он не поедет?
Уилл поднял камешек и бросил в папоротник, росший из трещины в бойнице крепостной стены.
– Возможно, но это ни для кого не новость. В наши дни редкий барон сумел сохранить благосклонность короля. Иоанн берет у нас деньги и платит наемникам, чтобы те выполняли его приказы вместо нас. Биго в фаворе, но только благодаря влиянию Уильяма Длинный Меч, а еще потому, что Роджер Норфолк не нахлобучивает свои знаменитые шляпы на каждый зубец башни. – Уилл с силой швырнул еще один камень следом за первым. – Только подумай: Иоанн станет тебе почти братом.
– Тебе тоже, – фыркнула Махелт, – ведь ты мой родной брат.
Уилл скривил губы и кивнул на Трайпса:
– Так и должно быть?
Махелт стремительно обернулась и в ужасе вскрикнула, потому что пес нашел кучу свежего конского навоза и с наслаждением в нем катался.
– Похоже, тебе понадобится еще немного воды, – засмеялся Уилл. – Не передумала его оставлять?
Скрываясь от жаркого июньского солнца, Гуго сидел под навесом полосатого отцовского шатра в Портсмуте. Шатер стоял входом к сверкающему голубому морю. Вокруг него разбили лагерь войска Биго. Дров в костер для приготовления пищи больше не подбрасывали, складывали полотнища и взнуздывали вьючных лошадей.
Отец Гуго вернулся с берега и плюхнулся на табурет. Сын налил кубок разбавленного водой вина из кувшина на столе и протянул ему.
– Король не сдается, – сообщил Роджер. – Зря он надеется, что все отплывут вместе с ним.
Гуго потер обожженную солнцем шею:
– Я велел снимать лагерь.
Последние два дня король пытался устыдить своих баронов и заставить их пересечь Узкое море, сев на корабль. Пока к нему присоединились только наемники и Длинный Меч. Отец Гуго ступал по тонкой грани: он отказался сажать людей на корабли, но предложил уплатить щитовой сбор [4] со своих рыцарских наделов, чтобы при желании король мог приобрести еще наемников.
4
Щитовые деньги, или скутагий, – денежный сбор в средневековой Англии, взимавшийся с держателей рыцарских наделов взамен службы в армии короля.