Отвергнутый
Шрифт:
У меня не было воздуха под обломками, я просто лежал, ожидая смерти, котороя заберёт меня — честно? Я должен был умереть.
Я хотел умереть, поскольку, возможно, тогда это болезненное чувство в моей груди уйдет, возможно, если бы я был мертв, у меня не было кошмаров.Возможно, если бы я был мертв, я бы не хотел того, чего мне в буквальном смысле не следовало хотеть.
Жить.
— Какого черта ты сделал? — я кричал, дергаясь против капельницы и больничного оборудования. От гула инструментов меня
— У нас было соглашение.
— Дерьмо собачье! — взревел я. — Почему! Почему ты не можешь просто позволить мне умереть? — ярость, которая была моим постоянным спутником всю жизнь, угрожала взять верх, я искал оружие, все, что угодно, лишь бы покончить с собой, отправиться в ад, где мне самое место. Блеск скальпеля привлек мое внимание; я схватил его со стола и поднес к горлу.
— Я сделаю это! Не думай, что я не сделаю!
Лука посмотрел на мою дрожащую руку.
— Сынок, твоя история еще не закончена.
— Кто ты такой, чтобы решать?
— А кто ты такой? — спокойно спросил Лука. — Я спас твою жизнь, дабы ты мог спасти еще больше жизней, я предлагаю тебе нечто лучшее, чем смерть.
— Ах да? — прошипел я. — Что это? — ярость колотилась о мою кожу, крича об освобождении.
— Искупление.
Нож со звоном выпал из моих трясущихся рук, я смотрел, как он ударился о пол фургона и слегка покачнулся, когда его слова ударили меня прямо в грудь. И в тот же миг ярость, которую я так долго держал в себе, прорвалась.
Я сломался. И разрыдался.
— Я не могу... не могу.
— Ты можешь. — Лука присоединился ко мне на каталке. — И ты это сделаешь.
— У меня ничего нет. — прошептал я.
Лука протянул руку.
— У тебя есть кровь.
— Феникс? Ты вообще слушаешь меня или ты настолько глуп, что пялишься в стену, пока я читаю тебе лекцию? — Никсон расхаживал передо мной.
Черт побери, мне казалось, что я просидел в его кабинете несколько часов.
На стенах висели фотографии меня и остальных ребят. С таким же успехом это могло быть и много лет назад. Я не был тем же самым человеком, даже не узнал это лицо на фотографии. Выглядело так небрежно, так беззаботно. Я был кем угодно, только не этим.
Я отказывался смотреть на улыбку на моем лице. На самом деле меня
— Да. — прошептал я и наклонился вперед. — Я слушаю тебя, мужик, и мне жаль, что я так много скрывал от тебя, но...
Кулак Никсона врезался так сильно, что, когда он ударил, я услышал, как хрустнула кость в моей челюсти, прежде чем я упал на пол в кровавую кучу.
— Это. — сплюнул Никсон. — За то, что ты полный осел, по отношению к Трейс. Я все еще не оправился, и потребуется больше, чем ты спас мне жизнь, чтобы я был совершенно спокоен с вами двумя в одной комнате.
Я вытер кровь со рта и почувствовал, как все мое тело обвисло от поражения.
— Понятно.
— Не вставай. — Никсон толкнул меня ботинком в спину и сильно прижал к ковру. — Я прикончу тебя, если ты хотя бы взглянешь на нее с чем-нибудь, кроме безразличия. Ты меня понял?
Да, черт возьми, я понял его; его ботинок весил сто фунтов.
— Да, сэр.
— Ты работаешь на нас, а не на себя. Ты защищаешь нас, защищаешь девочек, и рассказываешь мне каждую чертову деталь. Да?
— Да, сэр.
Он убрал ботинок.
Я ожидал удара ногой в бок. Что я получил? Протянутую руку.
Сбитый с толку, я схватился за неё, когда он поднял меня на ноги.
Состроив гримасу, Никсон притянул меня к себе и обнял так крепко, что я почти перестал дышать.
— И еще одно. — хрипло сказал он. — Я так чертовски рад тебя видеть.
Я рухнул на него, смущенный тем, что у меня больше не было гнева в качестве щита — но поражение, такое количество проклятого поражения и сожаления, что я пах им.
Мне хотелось рыдать, хотелось обнять своего бывшего лучшего друга и извиняться до тех пор, пока мой голос не охрипнет, за вещи, которые я натворил? За жизнь, которую я вёл? Слова абсолютно ничего не значат. Все равно что бросать перья на встречу ветру и надеяться, что они долетят до Китая.
Слова не имеют никакой ценности, когда вы используете их всю свою жизнь причиняя боль людям, а не исцеляя их.
Так что у меня было действия.
И они увидят многое из этого.
Никсон отпустил меня и указал на кожаное сиденье напротив.
Я сел и наклонился вперед, внезапно почувствовав неловкость от напряженного молчания и уязвленного обмена репликами.
— Выглядишь ужасно. — Никсон ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла, его кольцо в губе отразило часть света в темном кабинете.
Я ухмыльнулся.
— Ну да, побывал в аду, похоже, там не очень хорошо обращаются с такими парнями, как я, так что я вернулся с несколькими... шишками.
— Твои волосы каштановые, твой нос выглядит так, будто был сломан четыре раза с тех пор, как я тебя видел в последний раз, и круги под глазами больше, чем у Текса. Какого черта ты тут делаешь?