Отверженная
Шрифт:
– Ты самоутверждаешься, когда кому-то так же плохо физически, как тебе душевно? – вслух, совершенно спокойно, спросила я.
Шакалов замер. Он резко потянул меня за локоть, возвращая в реальность резкой вспышкой боли. По ощущениям, обе руки были просто сломаны, хотя я уверена – обычный вывих.
Кирилл заставил меня перевернуться и теперь лежать на спине, глядя только на него. Его черные глаза пылали, уничтожали и презирали так явно, что вся моя сила воли понадобилось, чтобы не отвести взгляд.
Его ладонь упала
– О чем ты говоришь, Черничка? – насмешливо спросил он, а затем выкрутил мой сосок пальцем, продолжая быстро вбивать в меня свой член. И не было в его взгляде сострадания, обреченности или хотя бы намека на печаль. Скука, похоть, злоба? Да. Жалости? Ни грамма. – Я просто беру то, на что упал взгляд. А ты отрабатываешь долг за друзей, которых уже завтра отпустят на волю.
Теперь я поняла, зачем Шакалов заставил меня перевернуться. Глядя на его лицо, я не могла уйти от реальности… Его толчки становились сильнее, глубже, резче. Пальцы крепко сжимали грудь, а глаза то и дело заплывали от накатывающих ощущений. Он хрипел, что-то говорил и иногда странно рычал. Словно зверь на охоте…
Но все время он смотрел только в глаза. Словно читая мысли, подмечая даже самую маленькую секунду, когда тело давало сладкий спазм и я вновь прикусывала губу. Он питался этими моментами, его руки напрягались, а член внутри меня увеличивался.
Но так просто я сдаваться не собиралась. Был еще один способ уйти от происходящего – разговор.
– Как я могу тебе верить? – осторожно спросила я, медленно отводя взгляд к пиджаку Кирилла и думая лишь о том, как долго еще будет длиться эта пытка. – Ты не подписал никаких соглашений. Сам не разрешил кому-либо купить меня на этих чертовых торгах… Говорил, что не нарушаешь слово, но именно это и делаешь снова, снова и снова. Почему я должна надеяться на твою совесть и "честное слово"?
Шакалов оскалился, явно не желая обсуждать со мной что-то на пике своего оргазма. Но тем не менее, зажмурился, словно возвращая трезвость ума и тут же низко рыкнул:
– Суть спора была не в деньгах, Черничка. Авторитет – вот главное достижение. Не дав Коронову купить тебя сегодня, я выиграл дважды. Он проиграл деньги, девушку и авторитет, которым пользовался у коллег.
Мужчина навалился на меня и резко втянул воздух через зубы. Рояль пошатнулся, а его руки плотно зафиксировались на моей талии, позволяя Шакалову проникать еще глубже, выписывая внутри восьмерочку.
– Ты мерзкий, Шакалов. И никогда не будешь счастлив. Все, что будет составлять твой мир до старости: шлюхи, конкуренты и брат, который тебя ненавидят. Никакой жены, детей и поддержки. Никогда! – в сердцах выпалила я, понимая, как по-детски это выглядит. Не удалось решить
Ответ не заставил себя долго ждать. Кирилл немного отстранился, а затем отвесил знатную пощечину, не прекращая вбиваться в меня со сверхзвуковой скоростью. Щека начала пылать, немного приводя в чувство, и я прикусила язык, снова сдерживая слезы.
– Я научу тебя, как общаться со старшими, Черничка… – прошептал мужчина мне на ухо, а затем сжал горло так сильно, что дышать было невозможно. – Сейчас я хочу кончить тебе в рот, и чтобы ты проглотила все до последней капли. Но решить ты должна сама. Нет? Я кончу в тебя.
Я была уверена, что Кирилл блефует, играет на нервах или просто дразнит, когда прошипела уверенное: «Нет», но он лишь усмехнулся, а затем просто… кончил в меня. Его тело тряслось, словно в припадке, когда сам он рычал мне грязные пошлости на ухо.
По ногам потекло что-то теплое, наверняка попадая мужчине на одежду, когда он резко очнулся и вышел из меня. Это было странно: монотонно застегнул брюки, поправил рубашку, а затем бесчувственно бросил:
– Вставай. Я с тобой еще не закончил.
Впервые в жизни мне было нечего сказать. Я на самом деле пыталась решить проблемы, быть сильной и справиться. Возможно, перепробовала не все способы, но точно испытала удачу теми, что были мне известны. Тело болело, ком в горле мешал дышать, а душа… Она была раздавлена в муку. Что-то сломалось внутри в тот момент. Некий огонек, который давал энергию и силу бороться за что-то… потух.
– Ты глухая? Я сказал – вставай, – бросил Шакалов, но не получив ответа, резко подхватил за талию и посадил меня на рояль.
Могу представить, как жалко я выглядела, что даже сам Кирилл скривился и осторожно переспросил:
– С тобой все нормально? Где болит?
Усмехнувшись от странного вопроса, я решила сказать лишь часть правды:
– Руки… Я их совсем не чувствую. Кажется, они сломаны. И между ног все печет.
Не говоря ни слова, Шакалов распутал узел, и ремень соскользнул на пол. Руки плеткой упали по швам, а мышцы в них заныли. Кирилл ощупал кисть, а затем начал нажимать какие-то точки по всей руке, от которых пальцы сами дергались.
– Рефлексы в порядке. Кости не повреждены. Скорее всего, отек и, возможно, растяжение, – объявил он, а затем залез в карман брюк, достал телефон и набрал неизвестный номер. Ему ответили после первого гудка: – Шакалов. Ты нужен мне срочно. Нет, никакой мокрухи! Нужно осмотреть… Хорошо. Я подъеду сам.
Мужчина подхватил меня под мышку и быстрым шагом пересек комнату, попутно вытягивая из половых губ вибратор, который выключил после того, как кончил. Кирилл, не задумываясь, открыл дверь в общий коридор, не переживая насчет дворецкого. К счастью, старик так и не встретился на пути от зала до комнаты Шакалова.