Отверженный VIII: Шапка Мономаха
Шрифт:
На эти слова бабушка лишь улыбнулась.
— Вы считаете, что я поступаю неправильно? — спросил я.
— Только ты знаешь, что правильно для тебя, — сказала княгиня Белозерская, ещё раз улыбнулась, встала со стула и вышла из комнаты.
Почти сразу же мне принесли куриный суп с крутонами и какой-то травяной чай. А потом прибежала Мила.
Восстановился я вопреки прогнозу бабушки уже через два часа. Созвонился с секретарём Романова, попросил передать Александру Петровичу, что задание выполнено, и договорился, что следующим утром, к девяти часам, прибуду в администрацию
Весь вечер и, разумеется, ночь я провёл с Милой; утром, не выспавшись, сразу же после раннего завтрака взял шапку Мономаха и пошёл в башню, чтобы порталом отправился в столицу.
Пока шёл, вспомнил странный вопрос бабушки, не хочу ли я оставить себе артефакт. Удивительно, но до этого у меня и мысли такой не возникало, но после нашего разговора я несколько раз об этом думал. Конечно, стать обладателем двух Великих артефактов — это было бы… Я даже представить не мог, как бы это было. Я стал бы самым сильным магом на свете. Не сейчас, конечно, а со временем, когда поднял бы ещё сильнее свой магический уровень. Но стал бы. Рано или поздно. Я мог достичь того, чего ранее не достигал ни один человек, эльф или орк. Добиться того, о чём когда-то мечтал Наполеон, а сейчас — Эджертон.
Но это было бы неправильно. Шапка Мономаха принадлежала Романовым, как ни крути, а это был их артефакт. Я не знал, сколько прав имел на него конкретно Александр Петрович, возможно, кто-то из Романовых тоже мог претендовать на владение Великим артефактом, но я на него не имел вообще никаких прав. К добытым в бою трофеям шапка относиться не могла, так как у меня изначально было задание найти её и доставить в Новгород.
К слову, шапка после того, как мы вернулись, больше ни разу не светилась и выглядела так, будто снова превратилась в спящий артефакт. Она никак не отреагировала, когда я взял её в руки, чтобы положить в сумку.
В приёмную кесаря я вошёл без пяти девять. Секретарь поздоровалась и объявила, что Александр Петрович меня ждёт.
Когда я вошёл в кабинет, Романов сидел за столом, но тут же встал и направился ко мне. Обнял, похлопал по плечу, как он обычно любил делать, и сказал:
— А у тебя уже выработался свой стиль.
— Вы о чём? — поинтересовался я.
— Куда бы ты ни отправился, без разрушений не обходится, — ответил Романов и рассмеялся, похоже, он пребывал в хорошем настроении, что, впрочем, было объяснимо.
— В этот раз всё обошлось одним небольшим мостом, а дом Чакыра сильно не пострадал.
— В отличие от самого Чакыра.
— Так получилось. Мы не хотели его убивать, но он не оставил нам выбора.
— А отель, значит, не ваша работа?
— А про отель я забыл, — признался я.
— Да и правильно, чего там помнить, — усмехнулся Романов. — Всего-навсего спалили половину отеля. Пустяки.
Таким весёлым кесаря я не видел никогда. Он, конечно, мог иной раз пошутить, но вот чтобы так искрить, выдавая одну шутку за другой, такого я не видел. Я поставил на стол сумку, достал из неё шапку Мономаха и положил артефакт на стол перед кесарем. Лицо
— Благодарю тебя, Роман! Теперь я твой должник на всю жизнь.
— Я рад Вам помочь, — ответил я, и это было правдой.
Александр Петрович протянул руки к шапке и, как мне показалось, на некоторое время застыл, словно не решаясь взять Великий артефакт в руки. Но потом он всё же его взял, поднёс к себе поближе, с любовью рассмотрел и… изменился в лице — оно стало взволнованным и даже немного испуганным.
— Он не спит, — растерянно пробормотал Романов себе под нос, положил шапку на стол, а потом обратился уже ко мне: — Артефакт не спит! Я чувствую. Это очень странно.
— Не спит, — подтвердил я.
Романов, будто не услышав меня, прочитал какое-то заклинание и снова протянул ладони к артефакту, но шапка в этот раз вспыхнула ярким светом примерно на секунду, а кесарь одёрнул руки, словно обжёгшись. После чего он опять обратился ко мне:
— Расскажи, где он находился? Каким образом ты его добыл?
Я вкратце рассказал обо всех своих приключениях в Стамбуле — с момента прибытия и до того, как Мила надела мне шапку Мономаха на голову, не упоминая при этом по просьбе бабушки имени фон Лангермана.
— И она как-то активировалась, — закончил я рассказ.
— Что значит, она активировалась? — с раздражением спросил кесарь. — Она не могла просто так взять и активироваться! Для этого нужно провести ритуал!
— Но Вы же понимаете, что мы не могли провести никакого ритуала, хотя бы потому, что мы просто о нём ничего не знаем. И я Вам честно скажу, если бы шапка не активировалась и не придала мне сил, Вы бы её в руках сейчас не держали, а мы с Милой сидели в турецкой тюрьме.
На это Романов ничего не ответил. Он сжал кулаки, глубоко вдохнул, повернулся ко мне спиной и спустя несколько секунд негромко произнёс:
— Уходи.
— Александр Петрович, у меня не было… — начал было я, но замолчал, почувствовав, как от кесаря исходит сильная тепловая волна.
— Пошёл вон! — взревел кесарь, стоя всё так же ко мне спиной, но его голос прозвучал так громко, словно я прижал ухо к динамику мощной колонки.
Воздух мгновенно раскалился, словно мы оказались в растопленной сверх меры бане; меня бросило в пот, стало тяжело дышать; пространство поплыло, то там, то здесь начали вспыхивать огоньки пламени. По полу и стенам пошли трещины. Говорить что-либо ещё мне сразу же расхотелось, и я на заплетающихся ногах вышел из кабинета.
Испуганная и белая как мел секретарь стояла в двух метрах от двери и с ужасом смотрела на расползающиеся уже и по её кабинету трещины. Бросив на меня ненавидящий взгляд, она быстро замахала руками в сторону двери в коридор. Намёк я понял, вопросов задавать не стал и пошёл к выходу. Закрывая за собой дверь секретарской, услышал, как в кабинете кесаря что-то будто взорвалось с сильным грохотом, и тут же взвизгнула секретарь.
Глава 28. Эпилог