Отверженный. Тёмная сторона частицы
Шрифт:
– Вербуете? Умело, мистер Абсалон. Только вот я не буду вставать на вашу сторону. Наша империя повидала много курнайцев, людей и прочих созданий, таких как вы. Приходите, богатеете и уходите, а нас, верных поданных, никто не щадит.
Сейчас можно было попробовать обезвредить собеседника – ударить с головы, схватить ногами и задушить. Но он нужен. Для этого надо продолжать его тянуть к себе.
Капитан воин, как я успел понять. Пускай на мне смерть его подчинённых, но, как бывший гвардеец, за ним могут пойти военные.
– Если вы поняли, что я вам предлагаю, значит это предупреждение именно для вас. Каждое слово,
Дверь в медицинский блок распахнулась.
– Благослови Алем Империю, - произнёс я прежде, чем на меня снова набросили мешок, заломили руки за спиной и вывели в коридор.
Судя по всему, это была не последняя встреча с Садаком. По его взгляду я понял, что он задумался над моими словами.
Из дневника Ф.Э. Бланта:
Сегодня я видел нечто. Сомневаюсь, что Кара одобрит эти записи в дневнике. Мы находились в каких-то пещерах, шли долго, искали что-то. На мои вопросы как выглядит эта Частица, моя любимая не могла ответить.
Через некоторое время мы наткнулись на проход в какой-то зал. Это было невероятно, но в глубине заснеженных гор Пратареи был самый настоящий храм. Огромные своды его устремлялись высоко к вершине. Стены украшены золотыми росписями и различными барельефами старых цивилизаций, в том числе и людской. Казалось, что религии и верования всех рас галактики были объединены в этих композициях.
Здесь не было света. Но это не мешало храму освещаться блеском его стен. Венчал всё это огромный купол с изображением сцены, не совсем мне понятной. Кажется, на ней изображена встреча различных органических видов с чем-то божественным, неизведанным. А в центре что-то вроде постамента с открытым ларцом.
У Кары засияли глаза. Она рванула в центр зала и принялась осматривать постамент. Через минуту я понял, что здесь нет ничего. Возможно здесь и была та самая Частица.
Изучив рисунки на стенах, мы всё-таки нашли предполагаемое изображение предмета. Его символ встречался на каждом из описываемых сюжетов в храме - ромб со вписанной звездой и огранённым камнем в центре. Осталось только найти его.
***
Быть искателем правды, а поиски Частицы ничем не отличаются от этого — значит, быть наивным. Мы так упёрлись в поиски, что не думаем, а стоит ли? Частица всегда там, видим мы её или нет. Выбираем или нет. Ей плевать на наши нужды и желания. Ей плевать на наши правительства, идеологии, религии. Она будет ждать. Всё время.
Чем больше мы ищем Частицу, тем сильнее становиться желание найти её. Эта тяга к неизведанному, великой силе, источнику власти. Я понимаю насколько эта одержимость губительна, но противостоять соблазну прикоснуться к этой реликвии очень тяжело.
***
Последнее время Кара указывает мне на столь пагубное влечение к Частице и призывает успокоиться. Легко сказать, а сделать ничего нельзя. Я, словно, зверь, вкусивший крови, не отпускаю от себя идею найти Частицу и воспользоваться её силой. Ведь если Кара не врёт о ней, это может вернуть меня на моё законное место – трон.
Глава 19
Следующей моей остановкой в Хапишане стала душевая.
Помещение небольшое. Стены и пол выложены керамикой. По периметру расставлены клетки со встроенными смесителями, в которых ты и проходишь этот сеанс гидротерапии. Иначе его нельзя назвать – вода подаётся под большим напором, а температура колеблется от кипятка до ледяной. После помывки, меня облили различными жидкостями для дезинфекции и снова устроили головомойку. Нельзя сказать, что я прекрасно провёл время, смывая с себя всё что налипло за последние несколько часов.
Взамен своей одежды я получил синий комбинезон старые носки, а вместо ботинок – небольшие галоши с несколькими отверстиями. Судя по всему, для проветривания ног.
В камеру меня привели с мешком на голове, в наручниках и кандалах. Надоевший мне «головной убор» сняли сразу, открыв моему взору скудный интерьер нового жилища. Его тут и нет – бетонная коробка два на два метра, никакой мебели, только небольшой постамент у дальней стены. Освещение очень яркое и встроено в потолок, который высотой метра три. И не допрыгнуть! Посреди камеры в полу квадратная дырка с неимоверной вонью, исходящей оттуда. О предназначении этого отверстия можно легко догадаться.
Мой предыдущий опыт пребывания за решёткой сейчас не уместен совершенно. Гауптвахта, по сравнению с этим местом, отель с несколькими звёздочками.
– Подойти к двери, - раздалась команда. Я повиновался и подошёл вплотную. Открылось два окошка на уровне рук и ног, через которые меня и освободили от наручников. После свет практически погас.
Анестезия доктора прошла и лицо очень сильно заболело. Я приложил руки и почувствовал некие изменения. Правую щёку закрывала пластина, как и левую часть лба, висок и область вокруг глаза. По ощущениям это был металл, а на Эбису это ауроний.
«Теперь я точно, как жители аклана», - подумал я, вспомнив первые впечатления от внешнего вида жителей гетто Куртаса.
Тишина, которая буквально застыла в воздухе, и мрак. Тюремная камера Хапишана представлялась мне совсем иначе – много народа, все толпятся, шум и прочее. И вдруг – ни звука.
Дверь уже давно захлопнулась, а я все не решался сделать шаг. Мне казалось, что из темноты, слегка подсвеченной тусклым светом с потолка, сейчас кто-то выйдет, но этого не произошло.
Глаза мои слипались от усталости, но места где прилечь не было. Я посмотрел на постамент и уяснил теперь его предназначение. Выдвижной мебели из бетонного пола ждать было бы нелепо.
Сделав пару шагов, решил прилечь на импровизированную кровать. Это было неверным решением. Раздалась оглушающая сирена и включился яркий свет, слегка слепивший глаза. Я подскочил, совершенно забыв об усталости.
– Запрещено сидеть без команды, - возвестил механический голос и свет начал затухать.
– Ну и порядки! – воскликнул я и тут же раздалась ещё одна сирена, а свет снова стал ярким.
– Запрещено разговаривать без команды, - возвестил всё тот же голос.
Это было уже слишком. Тут так и с ума сойдёшь. Я стал прохаживаться по камере, насколько это было возможно. Двигаться было необходимо, поскольку не совсем жарко, а комбинезон очень тонкий и совершенно не грел. Не знаю сколько прошло времени прежде, чем вновь включилась сирена и зажегся свет.