Отверженный. Тёмная сторона частицы
Шрифт:
– Если позволите, что дальше? – спросил заместитель, наблюдая как Садак разбивает блок хранения данных на своём рабочем столе и устанавливает небольшой заряд на офисный уничтожитель.
– Вы все свободны, старшина. Я сейчас объявлю…
– Почему свободны? Не понимаю вас, - недоумевал заместитель. Несмотря на невысокое звание главного старшины, это был уже зрелого возраста курнаец.
Он не заканчивал Военной Академии, расформированной несколько лет назад. «Нет внешних угроз и защищаться не
В принятии на офицерские курсы Университета МВД ему было отказано. Нет столько койнов у простого сержанта, чтобы туда поступить. С Академией МВД тоже не срослось – став в тридцать главным старшиной, он уже не проходил по возрасту.
– Вы когда-нибудь воевали, старшина? А идти до конца готовы, если того потребует ситуация? Думаю, что нет. Этот мятеж будет страшнее войны. Не думаю, что вы согласны положить свои жизни на алтарь революции, - сказал Садак, застегнул комбинезон и направился к сейфам.
Из верхнего хранилища он достал старый комплект разгрузки и защитные аурониевые накладки. Каждую он закреплял на предназначенное место очень быстро и умело. Главный старшина, будто смотрел на героя исторического фильма, собирающегося в военный поход.
Капитан, закончив приготовления, забрал из сейфа старую автоматическую штурмовую винтовку с несколькими магазинами дисковой формы.
– Откуда такое добро – не спрашивай, - пригрозил пальцем старшине Садак и закрыл сейф. Счётчик на биометрическом сканере отсчитал три секунды, после чего внутри раздался хлопок.
Капитан и его заместитель вышли в коридор. Три десятка охранников разного возраста от рядового до старшего сержанта, вооружённые электродубинками и пистолетами, выровнялись и готовы были слушать обращение своего командира.
Садак осмотрел строй. Даже его старая броня не гарантирует сохранения жизни от нескольких прямых попаданий. Нынешние подчинённые капитана были одеты в аурониевые бронежилеты в цвет их чёрных комбинезонов и защитные шлемы с открытым подбородком. Совершенно ненадёжно!
– Господа, как вы поняли, ваша работа здесь завершена. В ангаре есть транспорт, который доставит вас в город к вашим семьям. Настоятельно прошу быть с ними и не покидать своих домов. У кого есть возможность находиться в укрытии, будьте там. Все мои признательные показания уже получены министерством внутренних дел. Приказываю снять с этой секунды все посты, кроме особого блока.
Никто в строю не пошевелился. По коридорам по-прежнему разносился шум и радостные крики заключённых, выбирающихся из своих камер к посадочным рукавам.
– Господин капитан, все кто пожелал остаться и охранять особый блок, уже там, - доложил один из сержантов. – Мы готовы идти за вами.
– Исключено! Вы даже не знаете, что там сейчас будет! – воскликнул Садак, указывая рукой куда-то в сторону.
– Господин капитан, все в этом строю готовы и осознают… - начал говорить заместитель, но Захид прервал его.
– Осознают? – спросил капитан и начал движение вдоль строя. – Осознание приходит только тогда, когда оторванная голова твоего друга, прокатится мимо тебя, попутно забрызгав твоё лицо кровью и остатками мозгов. И так было, ребята, и так всегда будет…К сожалению.
Садак взял небольшую паузу, чтобы посмотреть в лица этих курнайцев. Возможно, он никогда их больше не увидит, поскольку в успех мятежа ему верилось слабо. Если он сейчас согласится принять помощь, не увидят завтрашний день ещё и они. А что, если...
– Ой, да ладно! – отмахнулся капитан. – Живо все в ангар! Пилотам готовность пятнадцать минут!
После этих слов, здание тюрьмы содрогнулось от нескольких взрывов. Стены затрещали, а с потолка посыпались куски бетона, откалывающиеся от обшивки.
Охранники принялись занимать свои боевые посты, а капитан направился в ангар. Ещё один взрыв и стена перед входом на площадку трикоптеров обрушилась, преградив Садаку путь. Он успел заметить, что в ангаре начинали собираться бывшие заключённые в ожидании посадки на летательные аппараты.
– Капитан, нас атакуют! – кричал за завалом Локман. – Мы не взлетим. Они взорвали купол и не выпустят нас.
– Понял. Будем думать… - начал отвечать Садак, но его внимание переключил на себя коммуникатор с вызовом от главного старшины.
Ещё несколько взрывов раздались в районе тюремного двора. Судя по всему, разрушен вход в основной корпус тюрьмы. Началась стрельба, причём это было автоматическое оружие, которого в тюрьме не было.
– Капитан, они высаживаются. Их много. Они…стреляют! – кричал заместитель.
Садак не мог отсиживаться и рванул в основной корпус. Открыв дверь на посту охраны, он вошёл в задымлённый коридор. Огромные клубы пыли в воздухе смешивались со звуками сирены и несуразными командами охраны. С каждым шагом, голоса умолкали, как и выстрелы.
Капитан вышел на центральный проход, разделявший стройные ряды камер. Сейчас вокруг лежали камни и разломанные решётки, но ни одного тела. Голоса затихли полностью, а тишина прерывалась только отдалённым шумом двигателей трикоптеров и шагами Садака.
Навстречу Захиду двигалось тело, сокрытое в клубах дыма и пыли. По очертаниям, гость был одет в бронекостюм и шлем. Неизвестный шёл не спеша, осматривая всё вокруг. Капитан взял его на прицел и остановился.
– Не советую, капитан Захид Садак, начальник отряда тюрьмы Хапишан, - сказал незнакомец, выходя из дымовой завесы.