Ответная угроза

Генрих

— Видите ли, мистер Уоклер, у нас три источника снабжения топливом и другими припасами. Наша страна, ваша страна и Германия.

Американцы переглядываются с огромным недоумением. Мы с Сашей обмениваемся ухмылками.

— Германия осуществлять вам поставки топлива? — в глазах обоих недоумение растёт до поднебесных высот.

— Так война же идёт, — пускаю волну встречного недоумения. — Наши службы снабжения как-то вычислили, что в некоторые периоды использование трофейного горючего доходило до тридцати процентов потребности.

Когда до американцев доходит, они весело хохочут, обмениваются между собой несколькими фразами на своём птичьем языке. Вдруг чувствую, что кое-что понимаю. Простые и короткие фразы воспринимаются не сразу, а спустя паузу перевод будто всплывает. В моё время английский популярен был, нахватался, — бурчит проснувшийся Арсеньевич, — короче, читаю и перевожу со словарём и большим трудом.

— Да, речь именно о трофейном горючем, — подтверждаю ещё раз. — А вы что подумали? Что немцы втихую от командования гонят мне горючее контрабандой? Через линию фронта? Нет, мы у них силой отбираем.

— Так выгоднее, — подмигиваю американцам. — Платить не надо.

Опять взрыв смеха. Редкие присутствующие в буфете оглядываются. Некоторые, уловив иностранную речь, тихо ретируются. Зал почти пуст. Да, собственно, и антракт закончился.

— Скажите, — снова приступают к допросу, — сколько ещё будет идти война?

— Я же говорил, прогнозы дело неблагодарное. И уже говорил, что Германия вполне способна на какие-то сюрпризы. Неприятные для нас. Но мне трудно представить, что они продержатся больше года.

Тут мои американцы о чём-то крепко задумываются.

— А как вы относитесь к тому, что мы откроем против Германии второй фронт? — совсем чисто заговаривает атташе. — В Европе?

— Никак не отношусь, — жму плечами. — Вообще не моё дело! Это вы с нашим правительством договаривайтесь. Могу только дать рекомендации, как специалист по военному делу.

Американцы настораживаются, как охотничьи псы, почуявшие дичь. Конечно, они очень хотят рекомендаций. Ну, слушайте и не говорите, что не слышите. Сколько у меня времени? Саша показывает пятерню два раза, десять минут значит.

— Предупреждаю сразу, моё свободное время истекает. Это последний ваш вопрос.

— В Европу десант вы не сможете высадить. Вам по силам переправить одним разом туда пять-десять дивизий, но немцы просто чихнут в ту сторону и их не станет…

Жду. Поясняю. Длинные предложения перегружают мозг атташе.

— Крупные силы в данный момент высадить не сможете. А небольшие немцы сомнут очень быстро. Войска надо собрать, обучить, подготовить суда в огромном количестве. Потому что вам надо сделать это быстро. И не меньше, чем тридцать-сорок дивизий в первой волне. Иначе вы не сможете закрепиться в Европе, той же Франции. Более перспективным мне кажется Средиземноморское направление. Корсика, Крит, Италия, Греция. Отдельно можно заняться Африканским корпусом Роммеля.

— Не знаю, как вы преодолеете Гибралтарский пролив. Как только ваши корабли подойдут туда, там сразу появятся «волчьи стаи» адмирала Дёница.

— Вол-чии стаи?

— Подводный флот Германии.

Наблюдаю реакцию. Почему-то их это не пугает. Либо непуганые, либо есть методика или средства противодействия.

— Как-то так, господа. Короче говоря, в Европу вам соваться не стоит. Не забывайте о том, что у вермахта огромный боевой опыт. Если не считать нас, то германская армия — сильнейшая в мире. На данный момент. Позвольте откланяться. Мне пора. У людей моего положения рабочий день — круглые сутки.

Спохватываюсь. Кое-что забыл.

— Позвольте, мистер Уолкер, — пока не опомнился, забираю блокнот, читаю или пытаюсь читать. Везёт, что почерк более иль менее разборчивый. Ну-ка, а это что?

— Господин атташе, переведите вот это, — тычу пальцем.

— «Помощь Америки бесценна, говорит мистер Павлов»… — атташе переводит машинально, поэтому верно. Не соображает схитрить. Грожу смущённому корреспонденту пальцем, забираю у него карандаш, тщательно вычёркиваю лишнюю фразу.

— Текст интервью вам придётся проверить и утвердить в нашем МИДе, — строго указываю корреспонденту. — А вы, господин атташе, проследите за этим. В нашей стране к словам относятся очень серьёзно.

25 ноября, вторник, время 18:25

Москва, Кремль, Ставка ВГК.

Пришёл абзац, откуда не ждали. Покер-фейс стараюсь держать. Мехлис почти полчаса заливается соловьём о том, как народы Европы стонут под жестоким игом нацистов. С каким нетерпением ждут Красную Армию… блядский высер!

Не так страшен Мехлис, как подозреваю, что он идеи Сталина воспевает. Как ни прискорбно, и товарищ Сталин может налажать. Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает.

— Что ви на это скажете, товарищ Павлов? — ага, перехватывает инициативу вождь. Сразу после предложения формировать национальные части из поляков, а в дальнейшем и других чехов.

— Как-то даже трудно сразу сказать, товарищ Сталин. В принципе, мы можем объявить набор добровольцев в той же Польше. Безусловно, резон в этом есть. Это их страна и они обязаны хотя бы принять участие в её освобождении.

Неощутимо, возможно, вижу только я, Сталин добреет лицом. Но мне придётся его огорчить.

— Только вы уж простите, товарищ Сталин, но я привык считать Польшу вражеской страной. И в двадцатом году у нас территории оторвали, а сколько крови дефензива испортила? Поляки ненавидят немцев, но и нас не любят. Кого больше, даже не знаю. Прошу заметить, что среди моих пленных около двух тысяч этнических поляков. Большая часть тыловики, но есть и из боевых частей вермахта.

Порчу радужную картину. Всем. Сталин мрачнеет.

— Опять-таки я совсем не возражаю против создания антифашистких национальных частей. Но сразу во весь рост встаёт несколько проблем. Во-первых, мы откроем канал для внедрения абвером своих агентов. В вермахте есть военнослужащие поляки, а абвер это структура вермахта.