Ответный удар. Дилогия

Афанасьев Александр

Кевин Эттерли был единственным из всех настоящим американцем — ЦРУ просто не смогло подобрать себе профессионального снайпера на стороне и вынуждено было привлечь американца. И ре просто американца — а бывшего снайпера морской пехоты. Он был незаметным, блеклым, неопределенного возраста — ему можно было дать и двадцать пять и сорок лет — на деле ему было тридцать девять. Он родился в штате Миссисипи — штате с наверное наихудшим уровнем жизни в США и относился к тем, кого в Америке презрительно величали «белая шваль». Это поденщики, часто живущие не в собственном доме, а в трейлере, нанимающиеся на самую низкооплачиваемую работу, какая только есть и на этом поприще конкурирующие с нелегальными мигрантами, и поэтому считающиеся расистами. Было только одно но — все как один, эти дети фермеров и бедняков мечтали попасть в морскую пехоту — потому что это круто, и потому что каждый мужик должен отслужить. Этим — они конечно сильно отличались от жителей космополитического Нью-Йорка и толерантного Лос-Анджелеса, где церковь не гнушается сдавать площади под собрания гей-активистов. И Кевин Эттерли был типичным представителем своего клана: он любил пиво, но не напивался, слушал громкую музыку, но в наушниках, любил повозиться с техникой, был чрезвычайно вежлив, обращался «сэр» к самому последнему ничтожеству на Земле, при этом мог убить его за две секунды

и пойти обедать. Он не боялся смерти, не боялся умереть сам и не боялся убить другого. А вот моджахеды — боялись его и таких как он. Боялись до смерти…

Он попал в ЦРУ после того как влип в историю. Их снайперскую пару — высадили в провинции Пактия, в труднодоступном районе у самой границы. Цель — обнаружить и ликвидировать военного амира провинции, Мулло Салакзая который незадолго до этого казнил американского военнопленного и выложил видео на Youtube. По данным ЦРУ — он находился в этом районе, на неконтролируемой территории и вместе с ним — было от семидесяти до ста вооруженных боевиков. В основном — пришлых, из Пакистана и бывших республик СССР, то есть не афганцев. Он был полным отморозком и почти не подчинялся даже амиру движения Техрик Талибан Пакистан, в котором числилась его бандгруппа.

После тяжелого перехода и двух дней ожидания во враждебном окружении — им удалось поймать Салакзая на прицел и сделать по нему выстрел. Но был один нюанс — какие-то ублюдки с верхов придумали правило, согласно которому необходим был материал для надежного опознания. Выглядело это так: после того, как снайпер сделал выстрел и все поднялись на ноги — второй номер группы мелкой рысью бежит к пристреленному и сует ему ватку в пасть. После чего — с образцом ДНК он бежит обратно и они отступают к точке эвакуации. Это был даже не мазохизм… это было неизвестно что.

У Этерли была автоматическая винтовка Мк11 mod0 с глушителем, десять магазинов с патронами к ней, хорошая позиция и некоторое везение. Ради того, чтобы его напарник, сержант Диллон Спейд мог приблизиться к телу — а дело происходило в небольшой горной деревушке — он убил сорок три человека, которые преграждали путь напарнику. Сорок три человека, одного за другим — всех, кто пытался хоть как-то помешать. Еще несколько человек — они убили по пути к вертолетной площадке. Необычное дело, особенно для тех, кто знает, как на самом деле обстоят дела в горах. И все бы ничего — да в деревушке на тот момент, на грех оказалась германская съемочная группа, прибывшая делать репортаж о немцах, вставших на путь джихада. Пролежав больше часа под снайперским огнем, они сделали репортаж об этом, подчеркнув, что многие из тех, кого убили американские снайперы были безоружны. Наверное, в отношении некоторых из них это было даже справедливо: Этерли стрелял с расстояния шестьсот семьдесят — семьсот двадцать метров, а на таком расстоянии даже в стандартный десятикратный оптический прицел мало что видишь. Достаточно, чтобы выстрелить, но недостаточно, чтобы понять, что в руках вон у того бородатого — мотыга или реактивный РПГ. Собственно говоря, они сами были во всем виноваты, те кто погиб: любой, кто дает пристанище головорезам, отрезающим головы американцам, должен понимать, что отныне он на линии огня. Но вот в Белом доме — такую позицию разделяли немногие и вообще за пределами Кабула — эту позицию разделяли немногие.

Понимая всю щекотливость ситуации, спецслужбы пошли на крайний вариант — этакий американский армейский вариант программы защиты свидетелей. В список жертв очередного подрыва внесли и Этерли, а ему — дали гражданские документы на имя Кевина Нобла. Поскольку в армии и в корпусе морской пехоты он оставаться уже не мог — ему сфальсифицировали данные о ранении в челюсть, на основании этого сделали пластику и выпихнули из армии — аккурат в спецгруппу ЦРУ, занимающуюся грязными делами. Те — мимо такого кадра пройти не могли.

За это время — а Нобл работал на ЦРУ уже шесть лет — он успел объездить полмира, став одним из штатных снайперов Управления, которых на все ЦРУ было два — три, не больше — и это в лучшем случае. Он стрелял в Колумбии, Таджикистане, Афганистане, Пакистане, Узбекистане, Сирии. Ливане, Египте, Судане и еще во многих, чертовски многих местах, о существовании которых американцы узнают из новостей CNN — из спецвыпусков. Он был одним из лучших стрелков управления и, в отличие от снайперов морской пехоты — научился достигать результата «подручными средствами» то есть дурным, купленным на месте и кое-как приведенным в чувство оружием. Он мог попасть из СВД в цель за километр в семи случаях из десяти.

Его путь в Ирак — был долгим и сложным. Он вылетел в Дубаи рейсом из Франкфурта — в Германии он находился в соcтоянии stand by — боевой готовности. В Дубае — он сменил документы и вылетел в Карачи по документам на имя Николаса Норта, британского подданного, инженера. В Карачи — он пересидел три дня, немного пообвыкся — и еще раз сменив документы, вылетел в Басру по документам на имя Хасана Талаля, родом из Хомса, гражданина Сирии. Во время сирийской войны — многие архивы были утрачены или сознательно уничтожены, а часть документов и даже бланков документов — попала в руки иностранных спецслужб. Нобл — бывал в Сирии, был знаком с местным диалектом арабского лучше, чем с другими. Так что — это было лучшее прикрытие из возможных. Басра — была на статусе почти что свободного города. Это была иракская столица нефти, и такой режим как в Багдаде устанавливать было нельзя. Зная страну и зная город — он нанял машину с водителем — бедуином. Эти водители — ездили очень хитро, возили запрещенные вещи, нужных людей возили. Потому что они знали, где и когда на постах стоят их соплеменники. С этим боролись, но с тем же успехом можно было бороться с дурной погодой.

Последним — в Багдад отправился Чема. Это было его сокращенное имя, настоящее — Хосе-Анхель — мало у кого было желание выговаривать. Этот — был латиноамериканцем, происходил из очень неприятной, полузабытой сейчас страны под названием Сальвадор. В Сальвадоре — в семидесятых и восьмидесятых шла долгая и страшная война с коммунизмом, причем стороны в выборе средств не стеснялись: обе стороны, в том числе и правительство применяли террор, сжигали непокорные деревни и убивали всех их жителей. В Сальвадоре — большую роль в войне играли США, причем открыто — Сальвадор для США стал чем-то вроде латиноамериканского Афганистана тех дней, с той поправкой, что войну они все таки выиграли. Сейчас вряд ли смогли бы — а тогда, в их распоряжении были сотни парней, прошедших ад Вьетнама, готовивших горные племена на отдаленных базах в приграничье, выживавших в порочном и опасном Сайгоне. В Сан-Сальвадоре в восьмидесятых — было не протолкнуться от оперативников ЦРУ, все равно что ТангСонНат [132] в миниатюре. А послом там был — некий джентльмен со странной фамилией Негропонте. Да, да, тот

самый Негропонте, дипломат, не стесняющийся в средствах, позже ставший одним из влиятельнейших неоконов и «царем разведки». Именно он, по старой памяти и старым связям — предложил привлекать к совсем уж грязным делам сальвадорцев, которые не были гражданами США, и которые за двадцать лет поднаторели в пытках и издевательствах. Проблема была в том, что они вошли в регионы, где по хорошему нельзя было ни с кем и ни в чем — а американцев к пыткам привлекать было нельзя. Хотя бы потому, что существовал еще декрет, подписанный президентом Фордом, запрещающий любому правительственному служащему принимать участие в пытках и убийствах. Да… американцы конечно и пытали тоже, но их пытки — содержание в голом виде в камерах, пытка водой, прогулка в собачьем ошейнике, допрос женщиной, оскорбления — все это было как то несерьезно по меркам Востока. Да и даже это могло аукнуться… каждый случай пыток или жесткого дознания, попавший в прессу приводил к масштабным скандалам… да что пресса. Был, например, случай, когда жена во время развода со своим мужем, сотрудником оперативного отдела ЦРУ, стукнула в прокуратуру, что он участвовал в пытках. [133] А местным доверять было нельзя. Вообще ни в чем — американцы это поняли году к пятому. Так что привлечение сальвадорцев казалось отличным решением проблемы. Тем более, что на смену пожилым садистам — подросла новая смена. Например, банда Мара Лаватруча, наводившая шороху в тюрьмах США и даже за деньги взявшая под крышу сидельцев из итальянской мафии. [134] Они например, могли плоскогубцами вытащить из человека кишки через задний проход, если тот чем-то им досадил. Или картель Лос Зетас — бывшие бойцы мексиканского спецназа, перешедшие на сторону наркоторговцев. Эти — любили «эль-гуисо». В переводе — тушить, берется двухсотлитровая бочка с соляркой, пробиваются внизу дырки, в бочку сажается связанный человек, наливается солярка и поджигается. Солярка горит плохо так что поджаривается человек долго. Эти — и вовсе специально переправляли новобранцев через границу, делали им документы и заталкивали на службу в армию США, если и повезет — то в морскую пехоту, чтобы за счет дяди Сэма они поднабрались нужного в криминальной нарковойне боевого опыта. Но Чема был не из таких — его официально пригласили в ЦРУ… ну, почти официально. И он тоже — успел отметиться и в Афганистане, и где только еще…

132

ТангСонНат, аэродром и военная база США в Южном Въетнаме, по значению сопоставимая с тем, что сейчас имеет Баграм. Это был небольшой город и там был даже небольшой оружейный завод. Который вьетнамцы сохранили и до сих пор гонят карабины Кольт Коммандо под обозначением М18

Раньше — существовало такое понятие как инвалютные рубли — их можно было обменять на доллары США не рискуя при этом статьей, И было понятие «чеки» — то есть чеки Внешпосылторга, на них можно было отовариваться в магазинах, торгующих импортными товарами, такими как Березка. На выходе из Березки купленное можно было продать в пять — семь раз дороже.

133

Этот случай описывает в одной из своих книг писатель и журналист Дэвид Игнатиус. Он подлинный

Джордж Оруэлл

134

Поразительно, но это факт. Итальянская мафия сейчас ослабла настолько, что в тюрьмах ей требуется покровительство. В то же время ФБР ничего не предпринимает против таких банд как мексиканская МС-21 или сальвадорская Мара Лаватруча.

Сторожок, сторожевик — разыскной лист

В отличие от остальных — Чеме в Ираке официально появляться было нельзя. Совсем нельзя. Потому что он участвовал в пытках на территории Ирака, некоторые из тех, кого он пытал были живы и занимали сейчас посты в армии и разведслужбах. Если его опознают — то лучшее, что его ожидает это пуля в голову. А может быть и по-другому: ведь иракцы со времен Саддама тоже умели пытать. Так что ЦРУ даже сомневалось, стоит ли отправлять Чему — но решили отправить, на случай, если русского тоже придется пытать — любой, кто смотрел фильмы про русских, знал, что они просто так не сдаются. Так что Чема шел очень долгим и очень сложным путем. Он прибыл в Карачи, отправную точку многих специальных операций ЦРУ, город, где жили тридцать миллионов человек, и как минимум треть из них — в ужасающей нищете. Там — он сменил документы и явился в один из многочисленных офисов, которые вербовали людей на работы. Пакистан, некогда создавший самостоятельно (почти) атомную бомбу и задумывавшийся в семидесятых об исламском варианте социализма [135] — теперь если что и экспортировал, так это гастарбайтеров во все страны Залива. Чема явился в офис, где набирали гастарбайтеров на работу в Тегеран — он был маленький, смуглый, отрастил бороду и никак не походил на белого кяфира. Да там и не разбирались — гастарбайтер он и есть гастарбайтер. Через Белуджистан их на автобусах — повезли в Иран и так довезли до Тегерана. Не обыскивали — Исламская республика Иран нуждалась в дешевом труде, поэтому полицейским и стражам на границе было предписано не вмешиваться. Поработав два дня на стройке небоскреба — Чема сбежал, в нужном месте, в тайнике нашел еще один комплект документов, деньги и поймал машину, идущую в Ирак. На границе — тоже не досматривали: смысл?

135

За это и повесили гражданского премьера Бхутто — он выдвигал программу «исламского социализма». Для США это было смертельно опасно и угрожало в будущем потерей всего Персидского залива, всех стран, где большинство населения исповедует ислам

Семейство Имрана 3-171

Так Чема оказался в Багдаде — на полулегальном положении и со скверными, если учитывать поставленную русскими работу контрразведки документами — но все же оказался…

Главным среди всех был Меликян, его путь был самым простым и он прибыл в Багдад первым, потому — он и занимался обустройством группы. Первым делом — он снял два дома, один — в районе Аль-Хамра, второй — в Аль-Вазирии, недалеко от Тигра, в противоположном районе города. Больше — он снимать не стал, мало ли. Контрразведка может следить и за этим и сделать выводы. Еще — он снял номер в отеле Палестина, куда и заселился. Потом — он два дня потратил на рекогносцировку: путешествия по городу с двумя камерами, одной обычной и одной скрытой. Скрытая — была вмонтировала в оправу очков, она снимала постоянно и передавала отснятое изображение в память мобильного телефона, точнее — мобильного коммуникатора, лежащего в кармане. Вторая камера — была самой обыкновенной, Сони, и ей он снимал то, что могло заинтересовать туриста.