Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
А эти — были конкретно лучше. Они шли с трех мест: болгары имели в Штатах производство под названием Арсенал, сама Россия поставляла и еще поставляла Венесуэла, где русские построили завод. Был еще один поставщик — Эфиопия, там русские тоже построили завод и передали новый модельный ряд — но эфиопы клепали для себя, для Африки, для Востока. Эти автоматы — светились в Ливии, в Йемене, в Пакистане. И был еще Азербайджан — но там было непонятно — работают они или нет.
Эти, судя по эмблеме с арабскими буквами и надписью az в индексе были как раз азербайджанские — АК-103. Калибр семь и шестьдесят два русский, надежный и убойный, что американцы познали еще во Вьетнаме.
— Магазины?
— Четыре в комплекте. Остальное купишь на рынке.
— Патроны?
Азербайджанец с улыбкой покачал головой
— Чего нет, того нет, эфенди. Зайди на рынок, там сколько надо — купишь.
Вероятно, он не врал. Мера предосторожности разумная — если продавать одновременно оружие и патроны — не каждому захочется платить за товар. Да и разборки прямо под дверью — тоже никому не нужны…
— Сколько?
— За один со всеми принадлежностями — пусть будет три, эфенди…
— Немало. Три тысячи динаров за это? Он даже не русский, будто я не знаю клейм…
— Три тысячи долларов — поправил торговец
— Долларов?! — изумился Этерли — да ты шутишь…
Он знал цены. Когда они заходили — автомат стоил менее ста долларов, дезертировавшие из армии Саддама солдаты часто просто меняли автомат на мешок дешевого пшена или риса. Потом — цена подскочила до ста пятидесяти долларов, а когда Этерли работал здесь — она была уже триста — четыреста долларов за ствол. Но три тысячи?
— Аллах свидетель, ты меня грабишь… Он не стоит и десятой части названной тобой цены.
— Это новое оружие, оно прослужит тебе долго… — сказал торговец — я знаю, что цена намного больше той, какая была, когда вы были здесь, американец. Но жизнь дорожает и смерть тоже. Вот этот мешок — торговец постучал кулаком по пузатому боку — мне раньше продавали за десять долларов ваши водители, а то и просто отдавали на реализацию. А сейчас я плачу за такой мешок пятьдесят с лишним в пересчете на динары, и вынужден сколько то наценить, чтобы продать. Впрочем, если ты возьмешь несколько, я дам тебе скидку пятьсот долларов с каждого…
Твою мать… Теперь получается — торговец раскусил его и знает, что он американец. Знает — но не скажет, если он у него купит. Потому что торговля на Востоке — всегда была важнее джихада.
— Пятьсот — решительно заявил Этерли…
Ему удалось сторговать три автомата Калашникова азербайджанского производства, совсем новых и с принадлежностью за тысячу шестьсот каждый, что было намного больше, чем он рассчитывал. Но то ли русские эффективно перекрыли каналы снабжения оружием, то ли платежеспособный спрос создал такие цены — но цена была именно такая, и с этим было ничего не поделать.
Пистолеты — обошлись намного дешевле. Он купил два турецких CZ-75, еще одну турецкую Беретту, пистолет Макарова, неизвестно откуда тут взявшийся, и два пакистанских ТТ с магазинами на пятнадцать патронов. Последние производились на подпольных фабриках в городе Дарра Адам Хель в Пакистане и ценились среди боевиков потому, что их пули пробивали все кевларовые жилеты. Пистолетов нужно было намного больше, потому что профессионалы носят по два пистолета, а не по одному, кроме того — оружие требовалось для «закладок». Гранаты здесь тоже не продавали — придется покупать на рынке.
Самое сложное было купить подходящую снайперскую винтовку. Среди солдат удачи и боевиков Аль-Каиды большим успехом пользовалась винтовка ПСЛ — румынская, по виду
На Востоке — торговля устроена так, что если у торговца нет чего то — то он может продать то, что есть у других, а потом сам расплачивается с владельцем. После недолгого торга — Этерли стал обладателем приличной сербской «болтовой» винтовки Застава, сильно похожей на винтовки Ultima Ratio и последние модели Ремингтонов своим скелетным прикладом. Эти винтовки — Ирак закупал для своей армии, они использовали стандартный русский снайперский патрон 7,62 русский с рантом, но благодаря тяжелому стволу и отсутствию автоматики — с ними можно было попробовать и дистанцию в тысячу метров. За эту винтовку — не жаль было заплатить и пять тысяч, тем более что к ней в комплекте шел приличный германский, а не китайский. Как часто бывает в таких случаях прицел.
Гранаты, магазины и патроны — они решили купить на следующий день. И разузнать на рынке, нельзя ли изготовить глушители на автоматы — примитивные глушители джихадисты освоили еще в Сирии и теперь делали в каждой мастерской. И с этим — они вернулись на базу, где их уже ждал приехавший из Штатов куратор.
В свою очередь — Подольски были совсем не в восторге от того контингента, который направили ему в помощь. Как минимум двое — точно не американцы. Скорее всего — служащие контингента в Афганистане, Ираке или где там — мелкие страны были исправными поставщиками пушечного мяса на маленькие и грязные войны, посольство США в том же Тбилиси было больше рекрутинговым центром, нежели посольством. Но с этими — могут быть проблемы: их поступки непредсказуемы, они могут выйти из-под контроля в любой момент. Еще один — явно латинос, таких уродов полно во всяких центрах дознания, их можно встретить в тайных тюрьмах по всему миру, к сожалению — все больше и больше их в армии США. Латинос отличаются жестокостью. Часто немотивированной, вспыльчивостью, показушностью. Крайне скверные черты характера для разведчика. Похоже, доверять тут можно только одному — явно американец, скорее всего — специалист. Учитывая специфику группы — вероятно точный стрелок, снайпер…
— Кто старший?
— Я, сэр… — сказал один из сидевших в гостиной людей, темный и носатый, сильно похожий на араба. Но вот борода у него подкачала — у арабов намного гуще…
— Наша цель.
Подольски — передал ролик, смонтированный из подходящих отрезков, снятых им скрытой камерой при встрече с русским. Данные — выгрузили, почистили, смонтировали. Такого рода опознание — намного лучше, чем по фотографии или тем более — фотороботу. Человека — мы видим в движении, запоминаем его манеру двигаться, характерные жесты, пластику, осанку. Потом — знакомого мы можем отличить в толпе, со спины — на подсознательном уровне.