Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
— Это Крикет… — Подольски назвал свой псевдоним, присвоенный на время командировки — я на точке встречи, у нас тут серьезные проблемы.
— Что? Не понял,
— Я на…
На улице — громыхнул взрыв, такой, что дрогнули стены и посыпалась пыль. Стены защитили его — даже не оглушило. Бросив телефон, Подольски метнулся к окну… но там ничего не было видно, кроме облака пыли там, где только что была их машина. В следующую секунду… хлестко ударила снайперка, дважды — и отвечая ей, застучал пулемет и автоматы…
Собственно говоря, я такой чертовщины не планировал. Конечно, что-то планировал — но не такое. Мне надо было понять, в чем суть и смысл
Я оставил подключенный телефон в крайнем доме на углу поселения, намереваясь после того, как американцы прибудут — пообщаться с ними. Телефон — был с секретом, который мог сработать, а мог и нет. Его перепрограммировали так, что будучи включенным, или выключенным, неважно — он все равно писал звук и передавал его мне. Для того, чтобы прекратить это — надо было телефон обезвредить, вынуть СИМку. Не факт, что ЦРУшник будет это делать, он наверняка не такой параноик как я. А чтобы закрепить успех — я собирался приказать ему не выключать телефон, мол, я могу позвонить в любую секунду и дать новые инструкции. И так — я смогу подслушать все, и те приказы, которые он дает своим людям и его разговор с Боряном, обещающийся быть сильно для меня интересным.
Да, Боряна я тоже пригласил сюда. Правда, время назначил немного позже. Вот такая вот я свинья…
Американцы прибыли вчетвером, правда на настоящего американца, такого, как мы себе его представляем — был похож только один из них. Остальные трое черные какие-то… латиноамериканцы, видать. Они остановились и просекли поляну, используя собранный на коленке прибор типа антиснайпер… ну-ну. Интересно, как вы меня найдете, если я пробил в стене небольшую дыру, через нее смотрю на дорогу и не двигаюсь. Заставь дурака Аллаху молиться…
Машина была почти такой же как и у меня — иранский Ниссан, только потемнее цветом, а у меня наверное — погрязнее, все нет времени на мойку заехать. Спаленную Тойоту, в которой была ударная группа — они заменили и правильно сделали. Как я спалил Тойоту? Ну, право же, детские вопросы, я назначаю встречи в местах, которые отлично знаю. Ударная группа — могла располагаться в одном из двух мест, все-таки — для ее размещения нужен свободный коридор, путь отхода. Пара дешевых веб-камер в нужных местах — и вот ты видишь все, что другая сторона хочет скрыть. В Вашингтоне, например, я даже не сунусь в такие дела: чужой город, полностью покрыт камерами наблюдения. В Лондоне — тем более. А вот здесь — моя поляна…
Один остался у машины, с автоматом. Второй — пошел по направлению к поселению. Третий и четвертый… остались в машине.
— Искандер! Искандер, мы здесь!
Вот и дедушка Мороз, борода из ваты. Ты подарки нам принес, п…рас проклятый? Кстати, как думаете, что я сделаю с деньгами, случись им попасть в мои руки? Сдам? Да вот хрен.
Найду им куда лучшее применение…
Я нажал на клавишу в мобильном, заранее настроенную на быстрый номер — и там, в развалинах — зазвонил телефон. Американец въехал не сразу — но въехал.
Забился второй телефон — коммуникатор. Я глянул — вот уроды…
То ли американцы припозднились, то ли Борян поспешил — но они были здесь.
Я сбросил звонок с телефона, который должен был быть в руках у американца. Сейчас посмотрим, кто есть ху.
Но то, что с ходу начнется мочилово, да такое — я просто не ожидал…
Винтовка — лежала в тайнике, автомат — рядом, я пока просто наблюдал. Увидел, как от Ниссана на котором приехали
Боряна видно плохо, но я не рискую высунуться — система антиснайпер по-прежнему на крыше Ниссана. Интересно, привез ли деньги Борян. Два миллиона лучше одного. Я и тому и другому найду применение. Шутка юмора…
Американец не показывается… в принципе я его понимаю. Может быть, у него даже нет с собой оружия. Быть без оружия в таких местах как постсаддамовский Ирак — все равно, что быть без штанов. И бабки ему надо спрятать. Те, которые в сумке. Спорим, он без сумки нарисуется?
Ну, же, давайте… Кто на месте кашу варит, тот четыре раза галит. Сделайте хоть что-нибудь…
Внезапно — у Ниссана открылась дверь, и кто-то, я даже не успел понять, кто именно — сиганул из машины, пряча в кармане мобилу. Судя по тому, как начал поворачиваться тот, что с автоматом… он сам этого бегства не ожидал, оно не было оговорено. А потом — все пошло по-взрослому… Ниссан неизвестно с чего взорвался…
Рвануло мощно. По моим прикидкам — не менее трех двухсотграммовых шашек тротила подложили, хотя машине — и одной с лихвой хватит. На мгновение — померк свет, вспышка была столь сильной, что на нее невозможно было смотреть и ее невозможно было запомнить. Недаром пострадавшие, находившиеся недалеко от места взрыва — практически никто не запоминают сам взрыв, не помнят, как это выглядело…
Все затянуло дымом, и не видно было совсем ни хрена. Затем — за дымом начали стрелять. Из нескольких стволов, не из одного…
Прикинув муде к бороде, как говорится, я понял, что немного просчитался: не предполагал, что одна из машин взорвется, тем более так — и видимости не будет никакой. Вылезать из здания, менять позицию — смерти подобно: я знал, что поблизости есть снайпер и наверняка — не один. Самое разумное будет — занять позицию у единственной двери. Что я сейчас и сделаю…
Этерли — ко всему подходил основательно и с надежностью, так, как учил его отец. Он говорил ему, тогда еще маленькому: Кевин, Господь хочет, чтобы в каждое дело, которое ты делаешь, ты вкладывал свою душу и делал его как можно лучше, понимая, что плодами твоего труда будут пользоваться другие люди. Этому правилу — американский снайпер следовал всегда — и даже тогда, когда выбирал себе профессию в армии. Снайпер — это не обычный солдат, каждый его выстрел отличается осознанностью и тщательной подготовкой к нему….
Только свернув с дороги, он понял, что дело дрянь: дорога никуда не шла, и машину можно было утопить в любом месте. Значит, дальше ехать нельзя. Остановив машину, он попытался замаскировать ее, но бросил эти безуспешные попытки. Попытался продвинуться вперед… едва успел отдернуть ногу, невидима и жадная песчаная трясина отпустила ногу с сожалеющим чавканьем.
Ему ничего не оставалось, как занять позицию на единственной господствующей над местностью точке — на крыше своего пикапа. Так — он мог простреливать всю дорогу и часть населенного пункта. Пробираясь на любую другую позицию он терял минут десять. И засвечивал себя…