Ответный удар
Шрифт:
Стаффа тряхнул головой.
— Уцелевшие в катастрофе всегда удивляются тому, когда видят сколько людей вокруг погибло. Это создает дилемму, которая преследует их всю жизнь. Спаслись ли они благодаря провидению? Року? Я, знал солдат, которые всю свою жизнь бились над вопросом, почему твоя жизнь или смерть иногда зависят от такой малости, как сиденье, которое ты займешь в штурмовом корабле.
— Мне это знакомо, — кивнул Синклер. — Я тоже часто думаю о Третьей секции почты на Каспе. Трое человек, включая меня, выскочили оттуда, а двести восемьдесят
— Это еще одна причина, по которой я хочу улететь. Я должен ответить на вопрос — «почему». Понимаешь, те, кто совершает зверства, никогда не задаются этим вопросом. Они считают само собой разумеющимся, что такие вещи происходят.
По их мнению, люди должны умирать ради прогресса. Глядя тебе в глаза, я могу сказать, что все жертвы моих войн погибли для того, чтобы сейчас мы могли, пробить Запретные границы. Они были положены на алтарь ради того, чтобы мы могли решить самую главную из проблем человечества. Это простой ответ, Синклер, однако его можно принять за истину.
Но как преступник, ищущий оправдания, я вынужден был задать себе другой вопрос: почему я убил их всех? Что сделало меня таким? Каким образом я был выбран на роль Звездного Мясника? Насколько велики мои отличия от других?
Может, это генетические эксперименты Претора?
Синклер скорбно покачал головой.
— Все это в прошлом, Стаффа, не надо терзать себя.
Главнокомандующий взмахнул руками, как бы пытаясь поймать что-то в воздухе.
— Разве ты не понимаешь, Синклер? Если убийцы, станут задавать себе вопросы, может человечеству и удастся наконец измениться в лучшую сторону?
Синклер молчал, глядя на огонь.
— Куда же ты отправишься? — спросил он.
— Прочь отсюда. У меня целых две вселенные, ждущие, чтобы их открыли.
— Две?
— Да, одна за Запретными границами, вторая внутри меня.
— И ты думаешь, что Скайла согласится вот так бросить все и отправиться в неизведанное?
— Я спрошу ее.
— Ты хочешь отправиться на «Крисле»?
— Это один из лучших звездолетов в Свободном пространстве. Он — мой. Не думаю, что мне захочется менять привычки, — он взмахнул рукой, как бы отметая все сомнения. — Иначе нам бы пришлось время от времени возвращаться на Итреату, чтобы пополнить запасы. Может Арк или Ди Уолл, или кто-нибудь еще почувствует тягу к приключениям.
— А что, если Скайла захочет остаться?
Стаффа удивленно посмотрел на сына.
— В таком случае, выбирая ее, я был еще менее дальновиден, чем Эдна, выбравшая тебя.
— Ну, если… если у вас такие взаимоотношения…
— Да, если. Ты умнее, чем я был в твоем возрасте. Но и тебе необходимо сначала познать самого себя. — КАК И МНЕ НАДО УЗНАТЬ СВОЕГО СЫНА. И человечество, наконец, начнет забывать, что когда-то существовал Звездный Мясник.
Я ЗАГЛАЖУ ВИНУ! Если бы только Пибал, Кори и маленький лысый человечек из Филиппии могли узнать… Может когда-нибудь, в разделенном Божественном Разуме, он скажет им.
Андрей Сорнсен метался по своей
Двадцать лет мечтал он об этом дне. Долгое время считал Крислу погибшей, однако ни на секунду любовь к золотоглазой девушке с рыжими волосами не покидала его сердца.
Было ли это реальностью? Неужели дни, проведенные с ней на Эштане, вернутся! Как психолог, Сорнсен понимал, что прошлое не возвращается, однако надеялся, что можно попытаться построить новое настоящее.
У Верховного Главнокомандующего была новая женщина, эта его Командир Крыла, а Крисла, подобно воскресшему ангелу, возвращалась к нему. Лаборатория профессора занимала большое помещение, более сорока метров в длину и почти такой же ширины. Когда Сорнсен прибыл на Итреату, Стаффа кар Терма выполнил все его требования, так как предполагалось, что лаборатория будет принадлежать Крисле. В результате она была оборудована по последнему слову науки и техники.
О таких условиях можно было только мечтать.
Несмотря на то, что фактически профессор был пленником, ему удалось проделать большую работу. Исследованиями, проведенными в лаборатории, Крисла могла бы гордиться. Жаль, что невозможно опубликовать материалы о Компаньонах.
Может теперь, когда Аттенасио вернулась, все изменится?
Андрею хотелось показать ей, что времени даром он не терял.
Дверь скрипнула и отворилась. Профессор выпрямился и застыл в ожидании.
Сердце готово было выскочить из груди. Мощный поток адреналина в крови парализовал его, не давая пошевелиться. Наконец, в дверях показалась она высокая, сильная. До боли знакомые глаза блеснули в радостном приветствии.
— Андрей?
— Крисла Мэри… — Сорнсен сделал неуверенный шаг ей навстречу. — Я… Я скучал по тебе.
— Я тоже, Андрей, — от улыбки на щеках Крислы появились маленькие ямочки.
Протянув руку, она добавила. — Пойдем, покажешь мне, чем занимался эти годы.
Андрей Сорнсен едва кивнул, когда Крисла представила свою компаньонку.
Наконец, барьер, который им мешал связно изъясняться, рухнул. И Андрей, принялся без остановки рассказывать о том, как скучал и волновался, о том, что ему пришлось пережить за все эти годы. Крисла слушала бессвязное бормотание, не сводя янтарных глаз с его лица.
— Андрей, — прервала она его. — Это чудесно, но есть здесь место, где мы могли бы поговорить… наедине? — она огляделась вокруг и добавила. — Здесь тебя кто-нибудь беспокоит? Я имею в виду не просматривается ли твоя лаборатория?
Он потряс головой.
— Нет. Мне достаточно закрыть дверь, и нас никто не потревожит, но в чем дело?
Крисла призывно улыбнулась своему учителю. Сердце его замерло.
— Я хотела бы обсудить с тобой кое-что. Личные проблемы. Но так, чтобы о них… ну, ты понимаешь. Скажем, о них не должны знать те, кого это не касается.