Отягощенные злом. Разновидности зла
Шрифт:
10 июля 2016 года
Где-то в Туркестане. Национальный заказник
Центр подготовки к выживанию в экстремальных условиях
Все шло хорошо, но это-то и было плохо. Они уже привыкли к тому, что если все идет хорошо, то скоро будет совсем-совсем хреново.
Их подняли как обычно — ночью, после двух часов сна, бросив светошумовую гранату в казарму… они уже так устали, что не все проснулись после взрыва, и инструкторы ворвались в палатку, поднимая отстающих пинками и переворачивая кровати. Их выстроили на плацу — и они уже приготовились услышать приказ: «Двадцать кругов вокруг казармы бегом марш!» — но вместо этого подошли машины. Они загрузились в них и поехали неизвестно куда. Многие были так вымотаны, что сразу уснули на гудящей броне.
На аэродром они приехали ближе к рассвету. Это был громадный военный объект, с несколькими
Они прокатились по бетонным дорожкам в сопровождении внедорожника службы безопасности и прошли еще один контроль — на въезде в спецсектор. Спецсектор представлял собой весь старый аэродром, который был отдан целиком и полностью спецназовцам после того, как выстроили новый, в несколько раз больше. Его отличительной особенностью было то, что самолеты, взлетающие с его единственной ВПП, не фиксировались, как положено, делались только отметки — борт, скорость, часто даже без указания конечного пункта назначения. Это была отправная точка многих «черных» операций — то есть тех, о которых не делают никаких записей, не отдается письменных приказов и узнают о них только в случае провала. А они редки.
Их подвезли прямо к гудящему моторами «Сикорскому-300» — он отличался тем, что у него короткие, широкие крылья и моторы не под ними, а над ними. Аппарель закрылась, и борт немедленно взлетел. Без очереди…
Это была еще одна возможность поспать, и они ею воспользовались, даже не выставив часового. Это была ошибка, но тогда за нее никто не наказал. Накажут потом. Через месяц с небольшим они уже не будут допускать таких ошибок.
Самолет приземлился через час с небольшим в аэропорту, который не имел ни названия, ни аэровокзала. Когда их вывели из самолета и посадили в небольшой, гражданский автобус с тонированными окнами, они успели увидеть блестящие стеклом высотки просыпающегося города. Догадались — Ташкент. Летное поле авиазавода. Еще одно легендарное место — аэродром, который не внесен в список ICAO [31] , с которого взлетают и садятся борта, некоторые из которых даже не имеют регистрации. И час с небольшим от Баграма…
31
ICAO — международная организация гражданской авиации. В числе прочего регистрирует каждый гражданский аэродром и присваивает буквенный код. Это надо для того, чтобы разработать и утвердить схему взлета и посадки, которые вносятся в память автоматических посадочных систем.
Автобус вырулил через проходную авиазавода, охраняемую униформированными охранниками с автоматами. Запетлял по утренним улицам просыпающегося Ташкента. Отвыкшие от цивилизации, они во все глаза смотрели на просыпающийся летний город, в который почти два века назад пришли русские. Заунывный призыв азанчи к намазу, отражающийся от зеркальных стен высоток — в городе каждый уважающий себя домовладелец ставил такие панели, потому что они эффективно отражали солнечный свет и в доме было попрохладнее. Капель из многочисленных кондиционеров и крики утренних торговцев, предлагающих спешащим на работу людям кусок лепешки с зеленью и чай — время для плова подойдет позже, к обеду. Красные, скоростные трамваи и бесконечные таксисты на старых, круглоглазых «Фиатах» местной сборки [32] . Светофоры на светодиодах, европейского покроя белые костюмы и роскошные местные халаты. Восток двадцать первого века, сильный, загадочный и таящий в себе неведомые глубины… [33]
32
«Ваз-2101» в нашем мире, в этом они выпускались до 2008 года как максимально простая и дешевая машина, которую мог себе позволить даже небогатый человек.
33
Тут самое место процитировать одно высказывание, которое я нашел в Интернете: «Русские, ваш Аллах. При сильных русских мусульмане всего мира приблизились к сбалансированной, сытой и просвещенной жизни, многие из вас подняли голову как люди и стали жить спокойно, многие перестали, как раньше, быть оружием иудеев, их разменной монетой в истребительных войнах. А саудовский ваххабизм — ваш вечный шайтан, страна Мекки и Медины — всего лишь грязный и хитрый слуга иудейских господ, превращающий вас в скотов, вашу судьбу в ад и ваши жизни — в убогое и тупое оружие разрушения, уводя вас бесконечно далеко от истинного образа Аллаха и Его надежд на вас…» Когда русские пришли в Среднюю Азию, она ничуть не отличалась от того же Йемена или Афганистана. Когда русские уходили, они оставили города, заводы, дороги, разведанные полезные ископаемые. Нормальные, со всеми признаками цивилизации страны. Но русских нет уже четверть века, и многие из этих стран стремительно погружаются в дикость, озверение и безумие, стремительно приближаясь к тому состоянию, в каком сейчас находятся Пакистан, Афганистан, Йемен, страны Африки. В Ташкенте был громадный авиазавод, который давно ничего не выпускает. Демократия? Ну-ну, в Кыргызстане демократически избранных депутатов после заседания парламента увозят в психушку на освидетельствование (реальный факт).
Промелькнули бесконечные пригороды, виллы, с, как тут принято, высокими бетонными заборами, стоянки грузовиков и склады. Пошла разматываться в дрожащем мареве воздуха бетонная дорога неизвестно куда. Зелень садов, выпирающие из земли бетонные трубы водоводов, белые кирпичики домов в окружении курчавой зелени садов. Потом они свернули на проселочную дорогу, уходящую в горы, зелени становилось все меньше и меньше, эта земля уже явно не мелиорировалась. Мелькнула табличка — национальный заказник. Вход и въезд запрещен. Но шлагбаума не было, и автобус спокойно проехал…
Дорога уходила в горы. Иссушенные солнцем скалы, редкая поросль кустов, колкая, сухая, как порох, коричневая весенняя трава. И безлюдье. Тишина.
За очередным поворотом они увидели белый пикап «Интернэшнл», старый, но с виду опрятный, перекрывавший дорогу, и около него двух мужчин в зеленой форме лесничих с автоматическими карабинами. Приехали…
Водитель стукнул кулаками по рулю.
— А… шайтан.
Будущие спецназовцы удивились, но не слишком — они уже привыкли ничему не удивляться. Вряд ли их повезли бы куда-то, куда не надо. Но всякое бывает…
Водитель коротко переговорил о чем-то с подошедшим человеком в форме лесничего. Взял микрофон:
— Выходим. Строимся справа у машины.
Выходим так выходим…
Они вышли. И в этот момент началось…
Кто-то крикнул, но было уже поздно. Из кустов, справа от дороги, вывалились… духи! Самые настоящие духи, человек двадцать. Автоматы Калашникова, разъяренные крики, бородатые морды. Это было каким-то сюром, дикостью… черт возьми, это была их страна в конце концов. Это был тыл, зеленая зона, безопасное место. Но духи были, и это было такой же реальностью, как это солнце, этот остановившийся от жары воздух и эти ублюдки в форме лесничих. Теперь ясно, что это продуманная засада и люди в форме лесничих — тоже враги…
Сосед едва заметно толкнул бедром, поймал руку. Пальцами по запястью, азбукой Морзе прожал справа.
Значит — те, которые справа.
Сашка сделал то же самое. Их много чему учили, но не учили сдаваться. Даже без оружия они готовы были драться.
Боевики были всего в двух-трех метрах, автоматы направлены на них. Крики: «Аллах акбар», «Шайтан Руси», «Таслим!» — в Афганистане это слово означало «сдавайся!». Но сдаваться здесь никто не собирался.
Сосед рванул руку, и Сашка вместе со всеми бросился на врага, падая, чтобы зацепить его снизу. Автоматы изрыгнули огонь, это было ужасно больно… хотя те, кто попадал и остался жив, говорили, что сначала не чувствуешь, боль приходит через несколько секунд. Автоматы избивали их в упор, а они падали, но продолжали ползти к ненавистным бородатым тварям. Не сдался никто… ни один.
Жестокий пинок заставил его прийти в себя после безумной бойни…
— Поднимайся, кяфир! Встать!
Еще один пинок — такой, что искры из глаз.
— Подъем! Бараны! Подъем!
— Баранов ты е… — хрипит кто-то. Спецназ никогда не унывает, даже когда все так хреново, как никогда не было.
— Глохни! Я твою маму е…! Встать! Свиноеды! Встать!
Кто-то бросается в драку, но его сшибают на землю и избивают прикладами.
— Встать!