Отягощенные злом. Разновидности зла
Шрифт:
Полковник, а за ним и Сашка спустились на первый уровень. Всего полтора метра от основного уровня, от самого стрелкового комплекса эта площадка отделена стеной из БВЗБ. Стрелковые столы, два запираемых на ключ контейнера с оружием, патронами, мишенями и судейскими секундомерами.
Автомат у Борецкова был пока штатный, как объяснил полковник — сразу покупать свой не следовало, надо было сначала выработать свой стиль, набить руку, а потом и заказывать нужное под себя. Автомат Калашникова для спецназа — ствольная коробка от ручного пулемета, не штампованная, а фрезерованная, полтора миллиметра. Для длительного ведения полностью автоматического огня. Ствол тоже тяжелее и из другой марки стали, из нее изготавливают стволы скорострельных пушек, при нагреве — СТП [29]
29
СТП — средняя точка попадания.
Исходное положение «номер раз» — правая нога назад, левая вперед и немного в стороне, наклон вперед, автомат — под углом сорок пять градусов к земле. Пистолет — в открытой кобуре. Стопорный винт ослаблен, чтобы быстрее выхватить.
— Готов? — спросил полковник.
— Так точно.
Сашка нервничал, и было от чего. В училище не было ничего подобного. Да, их тоже учили проходить полосу препятствий на скорость и со стрельбой. Но там она была знакомая, а самое главное — там все видно было. А тут… стены в два человеческих роста, не видно ни хрена. И в горном учебном центре такого тоже не было.
— Давай! — вдруг заорал полковник, не стреляя.
Сашка бросился вперед и… полетел на землю. Что-то вылетело понизу и ударило по ногам… да так, что он не удержался. Что успел — хоть как-то сгруппироваться, да убрать палец от спуска. Плюхнулся на спину.
— Пошел, пошел, пошел!
Он поднялся. Увидел какое-то приспособление… вот гады. Мишени уже были видны… он побежал, стреляя по ним, что-что, а уж это его в училище научили делать. Но он чувствовал, что дело дрянь… руки дрожали… он постоянно хотел посмотреть, что внизу. Это называлось «сбить настрой», и тем, кто разрабатывал полосу, это удалось…
Отработав по мишеням… секунды уходили, как песок сквозь пальцы, он побежал дальше. Поворот… инстинктивно он притормозил, выглянул… в реальном бою это было недопустимо… но тут тело помнило удар. Дальше было только две мишени и вход в здание, которое так и было построено на глубине. Поразив мишени, он ворвался внутрь, ожидая какой-то подлянки… и чутье не подвело его. Когда он выстрелил по очередной мишени, та взорвалась ослепительно яркой вспышкой… Сашка и ослеп и оглох. Потряс головой… перед глазами какие-то расплывающиеся круги…
— Пошел! Пошел!
Следующая комната обрадовала его тем, что дверь захлопнулась, а через решетки стал поступать слезоточивый газ. Но мишени были, и автомат был… и выход был — только впереди…
— На, выпей…
Первым делом Сашка Борецков промыл глаза, допил только остатки. Чай для обожженных слезоточивым газом глаз — самое то…
Полковник молча сел рядом.
— Я не годен, да? — спросил Борецков.
Полковник похлопал его по плечу.
— Запомни, каждый, кто взял в руки автомат и сказал: я буду драться — годен.
Сашка помолчал. Потом задал следующий вопрос.
— Каково мое время, господин полковник. На двойку, да?
— Неважно.
— Но почему?
— Потому что ты дошел до конца. Я когда-то был хуже тебя. Главное сейчас — то, что ты дошел. А не «за сколько» …
Полковник встал.
— Курсант Борецков!
— Я!
— Привести себя в порядок, через полчаса прибыть на точку три со штатным оружием.
— Так точно!
Так шли день за днем. Наполненные странными, но предельно эффективными упражнениями. Почти девяносто процентов времени — уделялось стрельбе. Стреляли в движении, на вспышку, на звук, на шорох. Стреляли друг в друга —
Никакого учебного процесса «по науке» не было, отрабатывали до автоматизма одно и то же, но самое нужное. Постепенно появлялись другие претенденты, они включались в учебный процесс по появлении, и с них сразу спрашивалось полной мерой. Кто-то вылетал, кто-то оставался.
Среди новых людей были мусульмане, даже немало. Турки, татары, арабы. Появился полковник горных стрелков Мадаев — чернобородый, легкий на подъем, несмотря на возраст, не расстающийся с родовым кинжалом. Вместе с ним появилась группа чеченцев — они держались поначалу обособленно, но потом влились в процесс, при том что осталось их меньше трети. Чеченцы напоминали волков — легкие на ногу, они уступали, когда надо было нести тяжелый груз или упереться и, как говорили, «харкнуть кровью», но налегке они стремительно перемещались, умело вели бой, грамотно, почти на интуиции могли выбрать место для засады.
Не менее значимым было теоретическое обучение. Они пропадали в лингафонных кабинетах, слушали чужую речь, потом пытались переводить. Вместе с мусульманами в группе совершали намаз: Араб приказал совершать намаз всем и сам совершал его. Заучивали Коран.
Учили языки. Турки и арабы учили своим языкам самым простым и действенным способом — путем непосредственного общения. Учили пушту и дари, в котором кто-то был силен, а кто-то совсем ничего не знал. Работали частично с носителями живого языка, а частично — друг с другом. Араб приказал ходить на базар в ближайшую крупную деревню и торговаться, в качестве языковой практики. Затем они начали выполнять и более сложные задания — например, надо было выследить пастуха овец, который гнал стадо на продажу, и купить у него пару овец, причем задешево. Когда задание выполнить не удавалось, оставались без мяса.
Учили и урду. Урду — язык, принятый на северо-западе Индостана среди мусульман, его разновидностью является нахин [30] , сильно искаженный урду, с заимствованными словами из пушту и дари. У них был человек, который говорил как раз на нахин, бежавший из Зоны Племен от кровной мести молодой паренек, который прибился к русским военным и помогал чем мог. Его звали Асадулла, он с радостью учил странных, бородатых русских своему языку, а в свободное время рассказывал о жизни горных селений, где нет ни учителя, ни врача, где лечатся многократным повторением первой суры Корана, а учат только Коран в медресе, да еще немного писать, читать и считать, где нет никакой власти, кроме местного муллы и старейшины, где творятся ужасающие, с точки зрения цивилизованного человека, вещи и никому до этого нет дела. В его случае — он познакомился с девушкой, они тайно встречались, и ничего такого не позволяли… всего несколько поцелуев. Но об этом узнали, по селению пошел слух — и опозоренный отец приказал старшему брату зарезать девушку, а тот выполнил приказ. После чего они хотели зарезать и Асадуллу, но тот успел сбежать. И, слушая этот бесхитростный, но в то же время страшный рассказ, спецназовцы начинали понимать, ради чего они воюют. Нет, они воюют не с народом, хотя большинство народа воюет против них. Они воюют со Средневековьем, существующем в двадцать первом веке. С безумием, воспроизводящим само себя. С беспределом, с ханжеством, прикрывающим океаны грязи. И они должны победить. Хотя бы ради того, чтобы это безумие не пришло в дом уже к ним…
30
В нашем мире язык нахин — это искаженный урду с заимствованиями из арабского, он появился тридцать-сорок лет тому назад в среде пакистанцев — гастарбайтеров, работающих в арабоязычных странах Персидского залива. Язык нахин активно развивается и сейчас, он почти не изучен и является одним из основных языков организации «Аль-Каида».