Отягощенные злом
Шрифт:
Рано утром, когда солнце только-только осветило старые стены Танжера, у одного из зданий в дорогом районе Шарф остановились две машины. Серо-стального цвета, «четырехглазый» британский «Даймлер» с двенадцатицилиндровым мотором и сопровождавший их «Данжель-504», пикап с двойной кабиной, переделанный из легкового универсала «Пежо». Визит был явно недружественный, но сторож на воротах старого двухэтажного дома безропотно открыл ворота. Он знал, кого следует гнать пинком и проклятьями, кого угрозами, а кому следует открыть, пока не стало хуже. Приехавший человек относился именно к такой, последней, категории.
Проехав короткой, мощенной брусчаткой дорогой, похрустывая
Высокий, благородного вида старик, чьи поседевшие бакенбарды выдавали французское происхождение, держа себя как на военном параде, с достоинством поднялся на три ступеньки к двери и постучал по ней тростью, набалдашник которой представлял собой голову орла. После небольшой заминки дверь открылась.
Молодой человек, можно даже сказать мальчик – черноглазый, с босыми ногами, одетый в черную безрукавку и белые свободные штаны, – поклонившись, повел человека анфиладой комнат. Когда-то эта вилла была построена для европейца, но сейчас в ней жил мусульманин, правоверный. Дом был перестроен, с тем чтобы отделить женскую половину от мужской и чтобы женщины могли существовать в этом доме, лишний раз не пересекаясь с мужчинами, тем более с гостями. Отчего большой дом превратился в некий лабиринт, в котором даже живущим в этом доме с трудом можно было сориентироваться…
Мальчик привел гостя в комнату, в которой ничего не было, кроме натертого воском пола и киблы на стене – указателя направления на Мекку. Луч света медленно полз по навощенному паркету пола к голому по пояс лысому человеку, который совершал сейчас намаз, истово совершая поклоны и бормоча слова какого-то по счету раката…
Мальчик оставил их одних.
Гость огляделся, но присесть было некуда, в комнате совершенно отсутствовала мебель. Тогда он прислонился к стене и постучал тростью по полу.
– Твои грехи не замолить, Мухаммед, как бы ты ни пытался, слышишь?
Хозяин дома не ответил – он продолжал молиться.
Северная Африка – место, где ислам побеждает традиционные верования африканских народов, в основном примитивно-анималистические. На севере Африки негритянская кровь мешается с арабской и с кровью египтян – загадочного и древнего народа, давая миру как великих мореплавателей, купцов, воинов, так и великих подонков. Человек, который сейчас столь усердно просил Аллаха о прощении, безусловно, относился к числу последних. В той же Франции ему бы грозила гильотина совершенно определенно. Наркоторговля, работорговля, детская проституция, разбирательство людей на органы, незаконная торговля драгоценными камнями – полный набор, в общем. Но здесь, в свободном городе Танжере, ему не грозило ничего, но только до тех пор, пока он и его люди соблюдали правила игры. Если нет – суд мафии более скор и жесток, чем суд государства. И гость прибыл в этот дом, чтобы напомнить хозяину об этом.
Наконец, произнеся заключительные слова молитвы и дважды совершив символическое вуду – омовение, хозяин дома поднялся. Несмотря на возраст, он вовсе не производил впечатления дряхлости, и четверо его жен с многочисленным, постоянно пополняющимся выводком детей подтверждали это. Он был лыс, крепок, суров и чем-то напоминал янычара. Или палача султана…
– Зачем ты приехал? – спросил хозяин дома, сверля гостя черными, злыми паучьими глазами.
– Передать
– Вот как? Почему же тогда меня не позвали, а?
– Потому что ты не из нас. И твои люди не из нас. И ты творишь зло в этом городе. Слишком много зла.
– Можно сказать, что вы – божьи ангелы!
– Нет. Но мы нарушаем закон, чтобы заработать деньги и защитить свои семьи. А ты нарушаешь закон, потому что твой гребаный Аллах приказывает тебе это делать…
Хозяин не двинулся с места.
– Разве у меня не стало верных людей, что ты приходишь и оскорбляешь меня и моего бога в моем же собственном доме?
– Нет, Мухаммед, у тебя много людей. Пока. Твои люди устроили перестрелку в порту, убили одного русского, ранили другого и похитили третьего. Это было сделано без разрешения общества, и это может вызвать проблемы у всего общества.
– Это были не мои люди!
– Неважно. Это ты привел их сюда, это ты дал им кров и стол. Это ты даешь им деньги, чтобы они лили кровь. Общество дает тебе сорок восемь часов срока, чтобы найти русского и вернуть его. И убрать из города всех, кто создает проблемы. Если нет, тогда убирайся сам вместе со своими многочисленными людьми.
Хозяин дома нахмурился:
– Попробуй убрать меня сейчас.
– Я здесь не для этого. Я все сказал. Дорогу назад найду сам…
Мухаммед Фатех, лидер мусульманской общины Танжера и одновременно главарь организованной преступной группировки Касба, с мрачным видом смотрел в окно на отъезжающий британский лимузин. Он сохранил лицо перед гостем, но не решил ни единой проблемы из тех, которые готовы были свалиться на него подобно самосвалу кирпичей. Да, его группировка первая по численности, они плотно держат порт, контролируют грузовые компании, заправляют в профсоюзах моряков и грузчиков. Да, он может найти за день сотню готовых на все отморозков, на него работают даже бывшие испанские и французские легионеры, ставшие профессиональными убийцами и наемниками. Но если сицилийцы, которые последнее время приобрели очень большое влияние в городе, объединятся против него, они пустят ему кровь и выбьют из порта. И было бы из-за чего…
Мерзость какая…
В дверь скользнул мальчик.
– Пришел Аслан-эфенди, аба…
– Пусть войдет…
Аслан-эфенди отвечал за работу припортовых кабаков, баров, наркоторговцев в них и шлюх. Бары Танжера широко подходили к понятию «хорошие практики обслуживания» – например, в кальяне, который вам подадут, в курительной смеси может оказаться трава-мурава, и на следующий день вы очнетесь на пустыре, с пустыми карманами и жутко болящей головой. Многие апартаменты на втором и третьем этажах домов оборудованы видеокамерами, так что не удивляйтесь, если маленькое пикантное приключение превратится в большой-пребольшой шантаж. И много чего другого было в припортовых кабаках Танжера – но вот исламским экстремистам там разгуляться не давали.
– Аллах да благословит вашу руку, эфенди! – покорно приблизился Аслан.
Руки для поцелуя не предвещалось, он понял, что чем-то провинился, и встал на колени, чтобы поцеловать туфлю хозяина. Но хозяин поддел его ногой под челюсть так, что Аслан с жалобным заячьим криком отлетел назад.
– Ты что делаешь, сын шакала? – спросил хозяин. – Мало того что ты давно погубил себя своими грехами. Так ты хочешь погубить и меня!
Аслан-эфенди был… скажем так, небесно-голубого цвета. Имея доступ к десяткам, даже сотням шлюх, не все из которых были окончательно затасканными, он жил с маленькими мальчиками, меняя их одного за другим.