Отыграть назад

Корелиц Джин Ханфф

– Значит, это окончательное название, выбранное вами?

– И да, и нет, – ответила Грейс. – На самом деле это второй вариант. Сначала я хотела назвать ее «За внимание надо платить». Но такое название никто не понял. Сказали: слишком заумно.

– Правда? Да мы же все читали Артура Миллера в школе, разве не так? – насмешливо спросила Ребекка, выдавая свое истинное лицо.

– Ну, может, так было у вас в школе, – дипломатично отозвалась Грейс. Сама она прочитала «Смерть коммивояжера» в средней школе интенсивного обучения Рирден, славившейся тогда своими социалистическими веяниями. Сейчас в седьмом классе этой частной нью-йоркской школы учился ее сын. – Так или иначе, мы нашли компромисс. Вы, наверное, знаете, как мы говорим сами себе, если кто-то совершает какой-то непредвиденный поступок: «Откуда мне было знать?» Мы просто в шоке, когда

узнаем, что человек, оказывается, бабник. Или растратчик. Или наркоман. Или отчаянный врун. Или заурядный эгоист. И тот факт, что он женился на вас и что у вас есть общие дети, его не изменил. Он продолжает вести себя так, как будто до сих пор холост и свободен от семейных обязанностей.

– О да, – согласилась Ребекка, и Грейс тут же поняла, что это затронуло девушку. Впрочем, ничего странного. Именно об этом ведь и шел разговор.

– А когда это происходит, мы лишь разводим руками. И говорим: «Вот это да! Другого человека не поймешь!» И мы никогда не отдаем себе отчет в том, почему столкнулись с ложью. Надо научиться понимать других. Если этого не произойдет, мы же сами не сможем действовать в своих собственных интересах. И не сможем предотвратить повторения того, что произошло.

– Ну-ну. – Ребекка бросила на Грейс неодобрительный взгляд. – Мы же не собираемся обвинять жертву?

– А никакой жертвы нет, – произнесла Грейс. – Смотрите сами. Я занимаюсь практикой уже пятнадцать лет. Снова и снова мне приходится слышать от женщин, как они описывают начало отношений со своим партнером и свои первые впечатления. Я слушаю их и все время думаю: «А ты ведь была права еще в самом начале». Она знает, что он никогда не перестанет заглядываться на других женщин. Она сознает, что он не умеет экономить и копить деньги. Она понимает, что он ведет себя с ней слишком высокомерно. Это все происходит уже в первую встречу, после первой беседы, или на втором свидании, или на первой вечеринке, когда она знакомит его со своими подружками. Но потом она каким-то странным образом перестает все это замечать. Эти первые впечатления, это понимание истины, затмеваются чем-то другим. Она убеждает себя, что все то, что она интуитивно прочувствовала в мужчине, с которым едва знакома, неверно в корне. И вот теперь она должна – цитирую – «узнать его получше». А импульс отрицания наших же собственных впечатлений удивительно мощный. И может создать разрушительной силы коллизию, которая, в свою очередь, повлияет на жизнь этой женщины. Мы сами всегда стараемся выпутаться из неприятной ситуации. Но когда смотрим на других женщин, введенных в заблуждение и окончательно запутавшихся, думаем: «Не может быть, чтобы она не знала». Я твердо уверена, что именно так мы и должны реагировать. Но только еще до того, как попасть в неприятную ситуацию, а не после.

– Видите ли, – Ребекка оторвала взгляд от блокнота, все еще продолжая в нем что-то записывать, и это выглядело впечатляюще, – дело не только в мужчинах. Женщины ведь тоже врут, да? – Она нахмурилась, и на лбу у нее между бровями проступила заметная галочка. Стало ясно, что, к счастью, в журнале, для которого она писала, ее не стали убеждать делать инъекции ботокса.

– Да, вы правы. Конечно. Об этом я тоже рассказываю в книге. Вот только в девяти случаях из десяти у меня на кушетке сидит женщина. Она смущена, она сходит с ума, потому что, как ей кажется, ее мужчина что-то от нее скрывает. Поэтому я с самого начала решила: это будет книга для женщин.

– Хорошо. – Девушка вернулась к своему блокноту. – Я поняла.

– Я становлюсь нравоучительной, – с грустью усмехнулась Грейс.

– Просто вы сердитесь.

«Верно», – подумала Грейс. И дала себе слово запомнить это.

– В любом случае, – медленно начала она, – я дошла до той точки, когда более не в силах была терпеть происходящее. Я видела немало приличных женщин, действующих из лучших побуждений, которым приходится лечиться месяцами, а то и годами. Они выворачиваются наизнанку, тратят состояния, и все только ради того, чтобы осознать истину: их мужчина так и не изменился, возможно, он никогда и не пытался что-либо поменять или даже выразить такое желание. И женщина возвращается на исходную точку. Все опять начинается с самого начала, как тогда, когда она впервые пришла сюда и села вот на эту самую кушетку, где сейчас сидите вы. Эти женщины заслуживают услышать правду, узнать, что их положение никогда не улучшится. Ну, или по крайней мере в той степени, как им бы того хотелось. Им нужно услышать, что

ошибка, которую они совершили, может быть непоправимой.

Она замолчала, отчасти потому, что хотела дать возможность успеть все записать, а отчасти для того, чтобы посмаковать эффект от этой «бомбы» (именно так выразилась агент Сарабет, когда они встретились впервые год назад). Эти слова до сих пор производили впечатление, подобное легкому землетрясению. Грейс и в самом деле помнила тот момент, когда решила записывать все, о чем думает, все очевидные вещи, которые становились просто ослепительно очевидными с каждым последующим годом ее практики. Она убеждалась в своей правоте, изучив массу руководств по поиску и выбору партнера (в которых об этом ничего не говорилось) и пособий по сохранению брака (которые тоже замалчивали данные проблемы). Таких учебников в ходе создания книги она проглотила немало. В своей правоте она убеждалась и на каждой конференции консультантов Международной ассоциации по проблемам брака и семьи (но и тут никто эту тему не затрагивал). Дело в том, что хотя никто и не говорил об этом вслух, но, как она подозревала, коллеги понимали сложность проблемы не хуже ее самой. Стоит ли упомянуть об этом в книге и прослыть язвительной среди таких же специалистов, как и она сама? Или же стоит просто упрямо твердить, будто любые «отношения» (какими бы они ни были) можно «спасти» (что бы это ни значило).

– Надо выбрать правильного мужчину, – продолжила Грейс, воодушевленная присутствием журналистки из «Вог» в своем маленьком, ничем не примечательном кабинете. Не от природы, а силами стилиста утонченная женщина сидела на бежевой кушетке, ловко орудуя ручкой в старомодном блокноте и призвав на помощь старый диктофон. – Если ваш выбор падет не на того человека, то будет уже неважно, как сильно вы хотите исправить ваш брак. У вас все равно ничего не получится.

После секундной паузы Ребекка посмотрела на нее и заявила:

– Это слишком резко.

Грейс пожала плечами. Да, бесспорно, резковато. Но это так и должно было прозвучать. Если женщина выбрала не того мужчину, он всегда будет не тем. Вот и все. И самый лучший психоаналитик в мире не сможет тут ничего поделать, разве что немного успокоить. По мнению Грейс, такое положение дел в лучшем случае можно было назвать злосчастьем, а в худшем – наказанием. Причем пожизненным. Таких браков не должно существовать вообще. Если у такой пары нет детей, их старания должны закончиться разводом. А если дети есть, тогда придется проявлять взаимное уважение, вместе воспитывая их. И все равно в итоге развестись.

Конечно же, ей было их жаль. Она искренне жалела таких людей, особенно собственных родителей. Они тоже приходили к ней за помощью, но было уже слишком поздно что-то сделать. Все равно что посоветовать мешки для мусора и стеклоочиститель при пролитой нефти. Но больше всего ее бесило то, что подобных ситуаций можно было избежать. Родители Грейс были образованными, интеллигентными, заботливыми людьми. Среди ее клиентов попадались даже почти гении. И вот они встречаются в молодости, жизнь сводит их дорожки. Потом потенциальный супруг предлагает то, что потом наверняка или скорее всего вызовет страдания. Но, несмотря на грозящие невзгоды, они все равно соглашаются и в результате, конечно, получают эти обещанные страдания… Вот это всегда ставило Грейс в тупик. И даже раздражало. Иногда она с трудом подавляла желание просто подойти поближе и хорошенько встряхнуть этих людей.

– Представьте себе, – продолжала она, обращаясь к Ребекке, – что вы впервые в жизни сидите с кем-то за столиком. Может быть, это свидание. Или в гостях у друзей, в любом месте, где вы могли бы пересечься с мужчиной, которого вы, возможно, находите привлекательным. В первые минуты вы видите кое-что, связанное с этим мужчиной, а некоторые вещи постигаете интуитивно. Мужчины охотно поддаются наблюдению и изучению. Вы чувствуете его открытость по отношению к другим людям, его интерес к миру, вы понимаете, насколько он умен или глуп, и в какой мере умеет использовать свои умственные способности. Вы уже можете сказать, добрый ли он или чересчур ведомый, или предпочитает быть лидером, любознателен ли он и насколько щедр. Вы видите его отношение к вам. Узнаете кое-что из того, что он решает рассказать вам о себе сам. А именно о своей роли в семье, о своих друзьях, о женщинах, с которыми был связан до вас. Вы видите, как он сам о себе заботится, судя по его здоровью, о благополучии, в том числе и финансовом. Вся эта информация доступна, и вы этим можете воспользоваться. Но потом…