Отзвуки эха
Шрифт:
Heт, этого не может быть! Он рисковал не меньше, чем она. Впрочем, он всегда мог сказать, что она сбежала, а он ее преследовал. Ему ничто не мешает привести ее обратно, после того как он ее изнасилует!
Амадея уже давно никому не доверяла и сейчас подозрительно уставилась на Вильгельма. Он страстно поцеловал ее в губы, но она резко оттолкнула его.
— Вильгельм… пожалуйста… не надо… — задыхаясь, молила она.
— Глупости! — раздраженно бросил он. — Не для того я рисковал собственной жизнью, чтобы ты продолжала разыгрывать монахиню. Я женюсь на тебе, когда мы вернемся в Германию, а может, и раньше.
Времени спорить о его иллюзиях или ее обетах не было.
— И я люблю тебя, но не так, как тебе хотелось бы. Я очень благодарна тебе за помощь, — искренне вырвалось у нее. Но он уже ласкал ее грудь, стискивая жадными пальцами. Очевидно, ему не терпелось овладеть ею.
— Вильгельм, не надо.
Амадея попыталась отскочить, но он сжал ее плечи сильными руками и стал наклонять к земле. Амадея вырывалась. В конце концов ей удалось ослабить его хватку, и она изо всех сил оттолкнула его. Вильгельм пошатнулся. Нога попала в разлапистый корень, и он, потеряв равновесие, тяжело повалился на спину. Раздался тошнотворно гулкий звук. На лице Вильгельма медленно проступало ошеломленное выражение. Только сейчас Амадея заметила, что, падая, он ударился затылком об острый угол лежавшего на земле булыжника. Под его головой медленно расплывалась огромная лужа крови.
Амадея в ужасе бросилась на колени рядом с ним. Она не хотела сделать ему ничего плохого! Просто оттолкнула! Человек, только что пытавшийся ее изнасиловать, сейчас смотрел в небо невидящими мертвыми глазами. Пульса не было.
Амадея скорбно склонила голову над телом. Она убила человека. Человека, который помог ей сбежать. Его смерть — на ее совести.
Она взглянула на тело Вильгельма, зажмурилась и перекрестилась. И только потом нерешительно взяла его автомат. У него нашлась небольшая фляжка воды, Амадея забрала и ее. Совсем немного денег, пара шоколадок и патроны. Что делать с патронами, Амадея не знала. Она предположила, что автомат заряжен, но стрелять не умела.
— Спасибо, — тихо сказала она Вильгельму, прежде чем отойти от него. Амадея сама не знала, куда идет и что хочет найти. Наверное, следует пробираться все дальше, не выходить из леса и молиться, чтобы ее обнаружили партизаны. Но она знала, что этой ночью у них другие заботы. Лидице наверняка уже горит.
Оставив тело Вильгельма, Амадея углубилась в чащу. Она так и не узнает, что он собирался сделать. Хотел ли он только изнасиловать ее или действительно любил? Был ли хорошим человеком? Она сознавала лишь, что убила человека и, что, по крайней мере, в этот момент совершенно свободна.
Глава 18
Два дня Амадея провела в лесу, не встретив ни души. Днем она шла, по ночам ухитрялась хотя бы на несколько часов заснуть. Воздух был прохладным и свежим, но в какой-то момент до нее донесся запах гари. Это Лидице.
Лес был мрачным, темным даже днем. Амадея не знала, куда идет и отыщет ли кого-нибудь, прежде чем упадет и умрет от голода, жажды и усталости. Вода во фляжке Вильгельма закончилась. На второй день Амадея набрела на ручей, и хотя не знала, можно ли из него пить, все равно напилась. Хуже той воды, которую давали в Терезиенштадте, все равно быть не могло. Там она неделями хранилась в бочках и потому была не только затхлой, но и кишела микробами. Эта хотя бы была прозрачной.
В
Амадея спрятала лагерное удостоверение личности под большим камнем. Теперь она стала безымянной. Бездомной бродяжкой, шатавшейся по лесу. И номера у нее на руке не было, так что, если она встретит кого-то, вполне может наплести что угодно. Правда, любой встречный сразу поймет, кто она. Она выглядит как любая лагерная узница: худая, изголодавшаяся, грязная, в деревянной обуви.
К вечеру второго дня Амадея остановилась на ночлег, всерьез подумывая, не съесть ли горсть листьев с ближайшего дерева. А вдруг они ядовитые?
Девушка нашла и съела какие-то ягоды, отчего ужасно разболелся живот и начался понос. Ей становилось все хуже. Когда последние лучи солнца погасли, Амадея легла на мягкую землю и закрыла глаза. Если нацисты найдут ее, пусть пристрелят прямо здесь. Хорошее место, чтобы умереть. Заупокойную молитву по ней пропоют птицы. Амадея не знала, ищут ли ее или давно махнули рукой. Кому есть дело до еще одной еврейки? А партизаны… Если они где-то и обитают, то уж точно не здесь.
Перед сном Амадея помолилась задушу Вильгельма, за его мать и сестру. Как им будет тяжело! А Беата и Дафна? Живы ли они? А вдруг им тоже удалось убежать? С этой мыслью Амадея заснула и во сне улыбалась. Наутро, едва рассвело, ее нашли. Подкрались потихоньку, жестами объясняясь друг с другом. Один придавил ее к земле, другой зажал рот, чтобы она не закричала. Девушка, вздрогнув, проснулась и с ужасом уставилась на них. Ее окружили шестеро мужчин с автоматами. Автомат Вильгельма лежал на земле рядом с ней. Она не могла дотянуться до оружия да и не умела с ним обращаться.
Один из мужчин знаком велел ей молчать, и она кивнула, так и не поняв, кто перед ней. Немного выждав, державшие отпустили ее. Пятеро направили на нее автоматы, шестой обыскивал. Добыча оказалась ничтожной: последняя конфета, которую девушка оставила на крайний случай. Карамелька была немецкой, и это, очевидно, вызвало подозрения. Мужчины тихо переговаривались между собой по-чешски: в лагере Амадея научилась немного понимать язык у чешских узников. Но партизаны ли это или чешская полиция? Даже если и партизаны, они вполне могут ее изнасиловать. Амадея не знала, чего от них ожидать.
Ее грубо поставили на ноги и толкнули вперед. Один забрал ее автомат, остальные окружили кольцом. Шли быстро, и Амадея часто спотыкалась: не было сил идти. Когда она падала, никто не помогал ей встать, явно опасаясь ловушки.
Мужчины почти не говорили друг с другом, обмениваясь лишь междометиями. Так прошло несколько часов. Наконец, впереди показался лесной лагерь. Амадея насчитала человек двадцать. Девушку под надзором двух часовых толкнули куда-то в заросли, где, занятая беседой, сидела группа вооруженных мужчин. Те, кто привел ее сюда, уже исчезли.