Отзвуки серебряного ветра. Мы — были! Дилогия
Шрифт:
– Это наш земляк, Рас, он тоже из Ран-Форта, – наклонился к ней Ферен и понизил голос. – Только не говорите при нем о погибшей девушке, он ее любил...
Рада вздрогнула, вспомнив переданный орденом для народа Моована репортаж о допросе и смерти несчастной Ланы Дармиго. Бедный парень, как ему, наверное, сейчас тяжело... Она с чисто женской жалостью посмотрела на подошедшего поближе Раса – действительно в уголках глаз застыли слезы, взгляд отрешенный. Чудо, что он тоже сюда попал...
Девушка так мечтала об ордене, ей было так плохо внизу, жажда чего-то чистого и невероятного не давала дышать. Но если бы не все случившееся в последние дни, она так никогда и не решилась бы выкрикнуть Призыв,
– Братья и сестры! – привлек внимание новичков звучный, наполненный любовью и силой голос. – Дети мои!
Говорил с помоста Илар ран Дар. Таким Командора не видел никто из внешнего мира. Никогда. Люди замерли, ошеломленные неистовой силой любви, рвущейся из него и направленной к ним. Он весь горел этой любовью, он действительно видел в них своих детей, часть себя самого, даже больше, наверное. Его худое лицо казалось прозрачным, глаза ежесекундно меняли цвет, он протягивал к новым аарн руки, и столько надежды было в этом жесте, что каждому стало не по себе.
– От нас ушла наша сестра, Лана, – продолжал говорить Илар ран Дар, и голос его звенел в мгновенно возникшей тишине, пронизывая каждого до глубины души, – она ушла, но навсегда останется с нами, в нашей памяти и наших сердцах. Она оставила нам два нечеловечески прекрасных города и сколько бы их она еще построила, если бы ее жизнь так подло не оборвали... Но палачи заплатили за это, и пусть теперь господа пашу помнят, что бывает с теми, кто тронет хоть одного из нас! Мы преподали им урок. И я счастлив, что среди народа Моована, правители которого совершили это чудовищное преступление, нашлось столько несущих в сердце серебряный ветер звезд! Вам всем было там, внизу, тесно и больно. Теперь вы среди тех, кто любит и понимает вас. Никто из вас больше не будет одинок!
Командор с минуту помолчал, глядя на новоиспеченных братьев и сестер. И каждому из сотен и сотен почему-то казалось, что Великий Мастер смотрит именно на него, оценивает именно его или ее неладную жизнь. А ладной жизнь не была ни у кого из них, для желающих странного это попросту невозможно. А Командор стоял и улыбался, и за одну эту улыбку любой готов был отдать эту самую неладную жизнь.
– Каждый из вас истосковался по любви и пониманию, – снова зазвучал гулкий голос. – Каждый так устал от одиночества. Но, повторяю, вы больше никогда не будете одиноки! Сейчас я открою вам то, о чем ни один аарн никогда не говорит никому во внешнем мире. Это наша величайшая тайна, величайшая радость и величайшая гордость. Мы все – эмпаты! Мы чувствуем все, что чувствует другой аарн и всегда слышим, когда кому-нибудь из нас плохо и больно. И никто не оставит брата или сестру страдать в одиночестве! Способный на такое не сможет стать одним из нас, его просто не позовут. Как никогда не позовут нечистого душой. Способного сделать зло другому и получить от этого удовольствие. Об этом можно много говорить, но никакие слова не заменят невероятного чувства, ощущения, что тебя любят и поддерживают миллионы и миллионы. Впрочем, очень скоро вы поймете это сами, дети мои.
– Мастер, – раздался из толпы чей-то голос, – а что если двое полюбят одну или, наоборот, две одного? Как тут быть и чем тут может помочь эмпатия?
– Вы скоро все узнаете, – улыбнулся Илар ран Дар. – Возможно, наши обычаи и моральные нормы поначалу покажутся вам немного странными, а то и дикими. Но вы поймете, обязательно поймете, что все направлено только на уменьшение количества боли. И что все вопросы разрешимы, если люди отбрасывают предрассудки и больше не причиняют друг другу душевную боль, не рвут больше души друг друга на части из-за непонимания. Ведь именно непонимание того, что другому тоже бывает больно, и приводит к большинству бед во внешнем мире. А у нас самые израненные и изорванные души снова расцветают. Простите, если я говорю слишком красиво...
Командор как-то очень беззащитно улыбнулся, и эта улыбка разрядила страх некоторых новичков. Рас смотрел на легендарного мага и понимал, что получил все, о чем только смел мечтать, с болью смотря на волчьи законы вокруг. Но это осталось там, внизу, а он теперь здесь, в месте, где нет ненависти и подлости. Где их не может быть по определению! Теперь он понимал причину отчужденности аарн среди других народов. Из всеобщей любви снова окунуться в дерьмо, притом будучи полным эмпатом? Чувствовать всю злобу, ненависть и подлость окружающих? Не приведи Благие! Тут станешь сдержанным...
Но вдруг Рас вспомнил кое-что, о чем, ослепленный своим горем, совершенно забыл. Он вспомнил о матери. О своей несчастной, вечно голодной и ежедневно избиваемой пьяным отцом матери. Только сын сдерживал ублюдка, а то бы несчастная женщина давно была забита насмерть. Ее-то Рас не имел никакого права оставлять умирать голодной смертью! А значит, ничего у него не будет! Но этот долг выше, тысячекратно выше, чем собственное счастье. Бывший вор стиснул зубы, чтобы не выпустить рвущийся наружу вопль отчаяния, и начал прорываться сквозь толпу к Командору. Не так-то просто это оказалось – каждый из новичков стремился хоть дотронуться, хоть подойти ближе к так поразившему их воображение человеку.
Илар стоял и улыбался им всем – каким же счастьем было для него вот так стоять перед потерявшими всякую надежду и давать им ее снова. Окидывая взглядом молодые и немолодые одухотворенные лица, он знал, что высшего счастья у него быть не может. Он не зря прожил свою жизнь. Себя прошлого, когда ему еще хотелось власти, маг вспоминал, как нечто отвратительное. Слава Свету и Тьме, что однажды он сумел понять свои ошибки и сумел измениться. Счастье, что повстречал на своей дороге Учителя, воспитавшего из самовлюбленного и властолюбивого императора Командора. Илар снова улыбнулся и вдруг вздрогнул, такой резкой болью стегануло его из толпы. Кому-то из новичков было настолько плохо, что бедняга проецировал, еще не пройдя Посвящения. Илар быстро отыскал взглядом источник этого ужаса и увидел какого-то невысокого парнишку, упорно прорывающегося к нему. Командор вспомнил, что о нем говорила Тина – мальчик любил погибшую Лану. Малыш явно нуждается в помощи... Он двинулся навстречу Расу, и подойдя, взял его за руку. Тот поднял глаза и увидел самого Командора, грустно улыбающегося ему, только ему. В глазах мага было столько сочувствия, что Расу стало не по себе. Но потом он снова вспомнил о своем долге и упрямо набычился.
– Ты хочешь поговорить со мной, мальчик мой? – покрыл его всего глубокий, мягкий, обволакивающий голос.
– Да...
– Идем.
Командор повел ошеломленного Раса куда-то. Он и опомниться не успел, как они уже сидели друг напротив друга в крохотной уютной каютке, в которой, кроме столика и двух кресел, ничего не поместилось. Парень с трудом заставил себя выпить протянутый ему бокал какого-то незнакомого напитка, не почувствовав вкуса.
– Мы все любили Лану... – тихо сказал Командор. – И мы ее помним. Крепись, мальчик.