Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")
Шрифт:
— Не пришел он в себя, — вздохнула девушка. — Я ведь Целитель Душ, я случайно коснулась его души. Это что-то настолько страшное, что у меня слов нет для описания… Я должна ему помочь. Я умею вытаскивать таких людей.
— Мы вам все спасибо скажем…
— Только Барра… Мне потом понадобится помощь. Ваша.
— Какие проблемы!
— Вы не понимаете, — снова вздохнула Даша. — Целитель Душ после сеанса должен вступить в сексуальный контакт с другим человеком. Если нет, то наступает энергетическое истощение, кома и смерть. Не сразу, конечно, но… Я один раз получила истощение и повторять этот опыт желания не имею.
— Да я и так в любое время не прочь, — усмехнулась Барра. — Вы очень красивая и страшно меня привлекаете.
— Вот именно, — кивнула Даша. — Я ведь тогда истощение из-за стыда получила. Не хотела ложиться с кем попало. Наставница поняла, что я на грани небольшого истощения, и решила проучить меня. Чтобы не маялась больше разными глупостями. До смерти этого урока не забуду!
— Буду рада помочь, — хитро ухмыльнулась женщина. — Особенно таким образом.
— Тогда я пошла.
Она встала и обошла стол, остановившись около упершегося взглядом в стол Вахата. Некоторое время стояла, потом дотронулась рукой до его плеча. Он вскинулся и уставился на девушку.
— Простите меня, — сказала Даша. — У вас очень болит душа, меня всю корежит от вашей боли. Позвольте мне вам помочь… Я умею лечить такие раны.
— Разве такое лечат? — глухо спросил Вахат.
— У нас лечат. А я — Целитель Душ.
— Зачем вам это нужно? Пусть мертвец остается со своими мертвецами…
— Вы их к Создателю не отпускаете… Ваших любимых. Позвольте мне помочь, прошу вас…
— Ну, попытайтесь, — безразлично пожал плечами он. — Мне все равно.
— Тогда ложитесь на землю и расслабьтесь. Не бойтесь, я ничего плохого вам не сделаю.
Вахат, ничего не говоря, встал со стула и лег на траву прямо у стола. Даша опустилась на колени, положила ему руки на лоб и привычно погрузилась в чужую душу. Остальные партизаны с недоумением смотрели на них, пока Барра не объяснила, что вообще происходит. Даша ничего этого не видела, она пыталась найти хоть что-нибудь живое в мертвой, выжженной пустыне. Но все вокруг покрылось запекшейся, непробиваемой коркой. Девушка вздрогнула и скользнула глубже, на такую глубину в чужую душу она забиралась только однажды, когда пыталась пробудить совесть у полковника Вермаля. Но и это не помогло, пришлось идти еще дальше. Только там она нашла немного любви и желания жить. И принялась вливать в них свою собственную жизнь. Потом нежно приподняла немного оживший росток и осторожно потянула его вверх, к солнцу. Росток медленно рос, раздвигая собой пласты боли и горя, ненависти и отчаяния. И ломал их, постепенно растворяя в себе. Даша увела воспоминания о смерти детей в почти недоступную область памяти, оставив Вахату только светлую грусть. Такой тяжелой задачи ей еще не попадалось, да и неудивительно, психошоки легионеров были свежими, а этому почти десять лет. И бедняга с каждым днем загонял себя все глубже и глубже, удивительно даже, что он до сих пор жив. Девушка продолжала вытягивать вверх ростки привязанности, любви, дружбы, растворяя черную корку горя. И душа человека медленно открывалась навстречу жизни и свету. Он выглядел стариком, а ему всего тридцать семь лет, еще жить и жить. Даша порой даже не понимала, что делает, положившись на чутье Целителя Душ. И не зря, вскоре последний сгусток боли и горя посветлел, медленно растворяясь и преобразуясь в грусть. Слава Господу! Такой работы ей делать еще не доводилось, и девушка ощущала, что почти выдохлась. Даша рывком вынырнула на поверхность и рухнула на траву, хватая ртом воздух.
— Пи-и-ить… — едва простонала она, кто-то сразу приподнял ей голову и приложил к губам кружку с прохладной ключевой водой.
Напившись, Даша с помощью Лави и Барры села. Вахат тоже встал и смотрел на свои руки с каким-то детским изумлением. И у него были живые глаза! Да, в этих глазах еще присутствовала боль, но это были глаза живого человека, а не ходячего мертвеца.
— Трава… — прошептал он. — Деревья… Воздух…
Потом немного помолчал и почти неслышно сказал:
— Я вас люблю… Я вас помню… Я вас отпускаю… Простите меня, мои маленькие. Пусть вам там, на небе, будет хорошо…
— Получилось… — почти неслышно прошептала Даша. — Спасибо тебе, Господи!
Но Вахат каким-то образом услышал ее. Он повернулся и низко поклонился девушке.
— Спасибо вам! Я не отпускал их от себя, не отпускал их на небо, и они мучились вместе со мной… А теперь они там, с Создателем. Если бы не вы…
— Не за что, — улыбнулась ему Даша. — Я ведь Целитель Душ, я не могла не помочь.
У нее тряслись руки, в низу живота пылал огненный клубок, по позвоночнику проскакивали волны обжигающего холода. Никогда не думала, что после одного исцеления можно оказаться на грани истощения. Впрочем, таких исцелений ей проводить тоже не доводилось. В глазах темнело, зубы начали выбивать дробь. Да, все признаки налицо. И нужно срочно что-то с этим делать.
— Барра… — простонала девушка. — То, о чем мы говорили, быстрее… Прошу вас…
И скрутилась на траве от приступа боли в животе. Лоб покрылся испариной, Даша стонала и ничего не видела вокруг. Судороги начали скручивать мышцы в тугие жгуты, пульсирующие той же болью. Барра переглянулась с Лави, и они вдвоем потащили почти потерявшую сознание Целительницу Душ в ближайшую землянку. Вскоре внучка маршала вышла уже одна и мрачно посмотрела на ошеломленных партизан. Потом села на траву у входа, намереваясь не пускать никого внутрь.
— Что с госпожой Целительницей? — спросил немного пришедший в себя майор.
— Целителям нелегко дается исцеление душ, — поежившись, ответила девушка. — Я не буду вам рассказывать, что с ней, это интимные вещи. Достаточно того, что Барра может ей помочь, и через пару часов все будет в порядке.
— И ради меня она согласилась перенести вот это? — спросил Вахат. — Благослови ее Создатель!
— Пусть он их всех благословит, — улыбнулась ему Лави. — Всех аарн. Знаете ли вы, что каждый из легионеров ордена, убив врага, валится в психошоке после боя? От осознания, что он убил разумное существо! Да нет, откуда бы. Я сама только позавчера узнала. Жаль, что не они первыми нашли нашу планету…
— Действительно жаль… — пробормотал майор, с изумлением смотря на несмело улыбающегося Вахата, до этого дня тот никогда не улыбался.
Потом подошел и обнял вернувшегося к жизни человека.
— Как ты, дружище? — спросил еще кто-то.
— Давайте выпьем в память о моих детях, — снова улыбнулся Вахат. — И у меня еще будут дети! И я сумею вырастить их людьми. Клянусь в этом памятью погибших.
Майор снова покачал головой — Даша на его глазах совершила чудо. Не выживали люди, прошедшие через то, через что прошел этот бедняга. Он налил себе и Вахату настойки, а потом партизаны помянули всех тех, кого с ними уже не было. И больше не будет. Время прошло незаметно, и мало кто обратил внимание, что на пороге землянки появилась смущенная донельзя Даша. Вслед за ней шла очень довольная, похожая на слопавшую чужое сало кошку, Барра. После этого события завертелись калейдоскопом. Уходящие в Барсель-Аллан люди подобрали свои тюки и только вздрогнули, когда перед ними завертелась черная воронка, похожая на пустынный смерч. Не каждый сразу решился в эту воронку войти. Но постепенно вошли все, и вскоре в деревне остались только Лави, Даша и пилоты, одной из которых оказалась Барра.
Перед ними зажглась рамка голосвязи, в которой появилось холодное по обыкновению лицо лор-капитана Арсана. Асиарх разыскал его сразу по возвращению из патрульного полета и немедленно связал с Дашей.
— Целитель Душ, — склонил голову пилот. — Рад приветствовать. Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Да, — кивнула девушка. — Мне действительно нужна ваша помощь. Здесь десять пилотов с Фарсена, вы не могли бы взяться за их обучение?
— Прирожденные есть?