Отзвуки серебряного ветра. Мы — есть! ("Честь"+"Вера")
Шрифт:
— Ага, господин Бальрес изволили придти в себя, — раздался неизвестно откуда чей-то ироничный голос. — Тогда прошу, поговорим.
Притворяться дальше смысла не имело, и инфер медленно сел на кушетке. Очень похоже на тюремную камеру в подвальном этаже следственной тюрьмы госбезопасности. Неужели, ГБ? Им-то что нужно? Он мрачно смотрел, как стена сдвигается в сторону, открывая взгляду крохотную комнатушку, в которой поместились только стол со стулом. За столом сидел выглядящий довольно грузным человек средних лет в очках с металлической оправой. Перед ним лежала пухлая папка. Типичный гебешный следователь в немалых чинах. Бальрес все равно ничего не понимал. Что вообще происходит? Каким образом почти бессильная служба безопасности Трирроуна сумела взять одного из резидентов СПД? Чушь. Полная чушь! Да еще и удалить импланты, о существовании которых они вообще не могут иметь понятия? Нет, не то. Инфер мрачно размышлял, внимательно рассматривая лениво покуривающего гебешника. Или в республике появился неизвестный конкурент? Еще большая чушь. Поняв, что с собой покончить не удастся, Бальрес сумел взять себя в руки, понимая, что придется играть на чужом поле и с чужой подачи.
— Заявляю решительный протест против ареста законопослушного гражданина! — решительно сказал он, ожидая реакции собеседника.
Тот весело рассмеялся, даже пару раз хлопнул в ладоши.
— Браво, господин Бальрес, браво! Так держать. Прошу только учесть, что вы нам не особо нужны, спрашивать вас о чем-либо я не собираюсь, все, что вы можете знать, знаю и я.
От наглости этого заявления инфер даже онемел на секунду. Да что этот толстяк о себе возомнил? Потом ненадолго задумался. Гебешник действительно держал себя так, как будто ему было смертельно скучно и, сидя здесь, он делал Бальресу величайшее одолжение.
— А что же вам тогда нужно? — решился спросить он через пару минут. — Кто вы вообще такой?
— Служба госбезопасности, господин хороший, служба госбезопасности республики Трирроун. Мы за вами давно приглядываем. Пока вы не зарывались, позволяли резвиться. Но поскольку вы, как видно, забыли, что территория Трирроуна не принадлежит СПД, пришлось попросить вас пожаловать сюда для разговора.
— Я вообще не понимаю, о чем таком вы говорите. Я свободный журналист и требую свидания с моим адвокатом!
Смех гебешника стал еще более веселым, он буквально трясся.
— Какой вы, однако, юморист, господин Бальрес! — с трудом выдавил он. — Честное слово, вас бы по инфору показывать. Никаких клоунов не надо, весь Триррад со смеху вымрет.
— Что вы хотите этим сказать? Как вас там называют?
— Майор, всего лишь майор. А сказать? Вы ведь не новичок в наших играх, господин Бальрес… Сами все должны понимать.
Инфер только дернул щекой. Чего уж тут непонятного — или он выйдет отсюда так, как захотят они, или не выйдет вовсе. Но как ГБ смогла выйти на его след? Это же невозможно! Ходили, правда, слухи о какой-то загадочной группе «Х», не подчинявшейся никому, кроме самого президента. Но мало ли какие слухи ходят? Кто из профессионалов станет доверять сплетням досужих обывателей? Хотя зря он в свое время не проверил, может и существует какая-то элитная группа специального назначения. Однако, не стоит нагромождать сущностей сверх необходимого. Если этот увалень действительно из ГБ, то придется принять существование группы «Х» за рабочую версию. А дальше тогда что? Он просчитывал вариант за вариантом, с каждым мгновением все больше понимая, что проиграл бесповоротно и безоговорочно. Окончательно проиграл. Даже если его отпустят, то на него устроит охоту СПД, считая предателем.
— Чтобы вы поняли еще больше, посмотрите эту папочку, — зевнул гебешник, пододвигая свою папку на край стола. — А я пока пойду чего-нибудь бодрящего попью.
Он встал и вышел в совершенно незаметную со стороны дверцу. Немного посидев, Бальрес тяжело встал, взял со стола папку и принялся просматривать. С каждым новым листком ему становилось все страшнее и страшнее. Списки всей его агентуры до последнего человека. Подробное описание всех его дел за последние несколько лет. И многое, многое другое. Собрать такие документы невозможно, если только он не расколется сам. Впрочем нет, таких подробностей, как в проклятой папке, он не помнил. Тогда что? Проверка на лояльность? Очень похоже. Но проверяющие не дали бы ему понять, что они проверяющие, такой вывод напрашивается сам собой. А раз так, то он неверен. Или его специально хотят убедить в том, что вывод неверен? Проклятый его знает!
— Ну как, ознакомились? — раздался над ухом насмешливый голос гебешника, и Бальрес едва не подпрыгнул от неожиданности.
— Ознакомился… — проворчал он. — Если вы и так все знаете, то на кой хвост Проклятого вам я?
— Мало ли… — мелко захихикал майор. — Мало ли… Даже отработанный материал может принести кое-какую пользу. Так что мы вас отпустим. С посланием к вашему начальству. Слушайте сюда и запоминайте, что передавать. Или все ваши операции будут согласовываться с нами, или мы вышвырнем с территории республики всю вашу сеть. Мы не хотим ссоры с СПД и готовы к сотрудничеству, но вы с какой-то стати начали относиться к республике, как к врагу. Зря. Вам же хуже. Если вас смущают наши взаимоотношения с орденом, то говорить об этом будут с человеком, имеющим достаточно полномочий, чтобы принимать самостоятельные решения, а не с пешкой, как вы, господин Бальрес. Прошу учесть, что ни один ваш агент, кроме вас самого, не арестован. Повторяю, мы не хотим враждовать с вами, но вы начали первыми и если после нашего предупреждения произойдет еще одно убийство нужного нам человека, то СПД очень пожалеет. О наших возможностях говорит уже то, что мы удалили все ваши четыре системы самоуничтожения неизвестным вам способом.
— Если у вас такие возможности, то как же вы прошляпили Проект, господин майор? — огрызнулся инфер. — Он у вас под носом находился!
— А кто вам сказал, что мы его прошляпили? — довольно оскалился тот. — Проект был нам выгоден и мы его поддерживали. Но когда Сартад оказался столь глуп, что попался, то стал неинтересен. Передайте вашему начальству, что мы можем предложить сотрудничество и ордену, они вряд ли станут отказываться. Мне странно, что СПД не понимает столь очевидных вещей, у вас, как будто, собрались неглупые люди, умеющие оборачивать любую ситуацию к своей выгоде.
— Я не понимаю, о чем вы! — рявкнул едва сдержавший ругательства Бальрес.
— А это не в вашей компетенции, — лениво ответил майор, откидываясь на спинку кресла и снова закуривая свою вонючую сигару. — Ваша задача передать наши слова начальству. На обдумывание мы даем три месяца, ни днем больше. После чего начинаем действовать в ключе, который вам вряд ли придется по вкусу. Так-то, уважаемый. Сейчас я вас отпускаю, идите куда хотите, никто вас не тронет. Вот пропуск, из здания ГБ вас выпустят. Вот номер инфора, по которому следует позвонить, если надумаете выйти на контакт. Всего вам доброго, господин Бальрес.
Значит, таки гебешники… Мать твою так! Как же это? Кто эти люди? Это явно не само ГБ, это кто-то, стоящий в тени. Бальрес был уверен, что знает все мало-мальски значимые группы в стране. Оказалось, нет. Красиво его сделал этот майор, ничего не скажешь. И придется ведь передать его слова выше, прятаться некуда, пасти его станут с двух сторон. Если это подставка, то первой сдерут именно его шкуру. Или те, или другие. Надо же было так глупо попасться… Ладно, все это глупая лирика, никто ему не посочувствует. Сам виноват, что в свое время сунулся в эту клоаку.
Майор действительно выдал ему стандартный гебешный пропуск и открыл дверь в коридор, в котором ожидал охранник. Только оказавшись за воротами министерства госбезопасности, Бальрес окончательно поверил, что это не проверка, не глупая шутка своих же. Он мрачно побрел по улице, куда глаза глядят, размышляя о том, как ему остаться в живых. Но ни одного приемлемого варианта не находил. Значит, придется выходить на связь по аварийному каналу, передавать слова майора и сообщать о полном провале сети. А там уж надеяться на лучшее, авось, да пронесет.