Овердрайв
Шрифт:
Пытался ли узкоглазый лис что-то скрыть, прикинувшись идиотом — или старенький переводчик окончательно рехнулся? Я мог бы потребовать показать мне записи — но в этом отеле никогда не регистрируют жильцов. Впрочем, все, что мне нужно — выйти из комнаты и подняться на третий этаж… И все-таки я почему-то медлил. А за окном шелестел бесконечный дождь.
За окнами кабинета шелестел бесконечный дождь. Он вновь вдыхал непривычные запахи дерева и кожи, благовоний, табака — и еще ни с чем несравнимый запах старинных книжных переплетов.
— Я ничего
— Так и должно быть, — улыбнулся ему Лаа.
— Нет, вы не поняли, я слышу только эту вашу пустоту! Но за ней ничего нет! Никакого моего голоса, никакого истинного «я», о котором вы мне тут плели!
— Я предупреждал вас, что это может случиться не сразу. Кроме того, требуются и ваши собственные усилия. Вы делали что-то из того, что я перечислил?
— Да, — уже спокойнее ответил Томаш. — Я пытался писать. Снял номер в каком-то отеле, тут, неподалеку, и все дни напролет бродил по Чайнатауну, останавливался в самых злачных барах и пил, пил… И знаете, та тишина все время была со мной, вот тут, — он коснулся ладонью лба, — но кроме нее там ничего не было.
— Вам надо отвлечься. Попробуйте ощутить биоритм города, услышать биение его сердца за рекламными объявлениями и грохотом подземки, увидеть, что скрывается за неоновыми огнями его реклам и сумасшествием красок. Слова сами придут к вам, когда вы научитесь смотреть, не задерживая взгляд. Смотреть сквозь…
— Сердце города… Наверное, вы правы, — задумчиво произнес Томаш. — Но каким образом научиться «смотреть сквозь»? Я не понимаю…
Мастер Лаа смотрел на него так долго, что Томаш уже отчаялся получить ответ.
— Я вижу, вы цените все настоящее. Натуральное, — наконец улыбнулся тот.
— С чего вы это взяли?
— На вас льняной костюм, часы с кожаной вставкой, которые вы так старательно прячете… Могу поспорить, что у вас нет ни единого импланта, даже из «базового комплекта»… Мне продолжать?
Томаш покачал головой.
— Я могу порекомендовать вам рестораны, где подают натуральные морепродукты. Никакой клонированной дряни. Мы ведь все-таки в Таиланде, — он рассмеялся. — Пройдитесь по барам, где предлагают настоящий алкоголь. Выдержанный виски, только представьте! Нельзя очистить мозг, продолжая пичкать свой организм химией! Все в нас неразрывно связано. Побольше безмятежности! Побольше простой детской радости, в конце концов…
Лаа порылся в одном из ящиков своего стола и протянул Томашу проспект. «Эксклюзивно-натуральная кухня Бангкока», — прочел тот и машинально сунул рекламку в карман.
— Хорошо, я попытаюсь… Надеюсь, вы знаете, что говорите.
— Разумеется, — кивнул мастер Лаа, — тем более, в следующий раз вам будет проще. Хонг, проводи, пожалуйста, господина Навроцки на процедуру!
Уже в имплантационной капсуле, соединенный десятками проводков с мониторами и готовый окунуться в первозданную чистоту, Томаш прошептал — то ли Хонгу, выполняющему последние проверки, то ли самому себе:
— Как я могу найти что-то там, где ничего нет? Там же совсем ничего не было…
13.10, 03:21
Ничего не было! Бог мой, там ничего не было! Ни-че-го! Я пил то ли в третьем, то ли в четвертом баре — я давно уже сбился со счета… Ведьмино пойло, химическая смесь, у которой даже названия не было — лишь пометка «для людей с модификацией печени». Я был согласен на всё, только бы позабыть, как бился о стену, словно мальчишка, выплевывая проклятия. Там должна была быть дверь триста двенадцатого! Я прекрасно помнил ее — я помнил каждую чертову трещинку на ее поверхности! Но вместо нее была сплошная стена. «309» номер, затем поворот коридора — и пожарный выход…
Этого не может быть! Наверняка кто-то играет против меня. Но кому это на руку? Я отошел от дел — теперь только пропавшие собачки и неверные мужья. Значит, кто-то из прошлого? Скольким я перешел дорогу, выполняя свою работу? И почему она? Зачем ее втянули во все это? Кто мог знать о нас с ней?
Так или иначе, теперь мой ход. Нужно найти хоть одну зацепку. Ах да, китаец! Он не понравился мне с самого начала… Надо было еще тогда вырвать из него правду о комнате… Не важно! Я все равно получу эти сведения — даже если придется вспомнить старые методы…
Я накинул плащ и вышел под дождь. Меня шатало — наверное, стоило бы сначала проспаться. Плевать! Я должен был узнать правду! Отель был всего в паре кварталов, но путь к нему дался непросто: ноги не слушались, я скользил по грязи и меня мутило от дрянного алкоголя, флуоресцентных огней, от музыки и смеха, рвущихся из дверей дешевых притонов. Ко мне тянулись, пытаясь схватить за плащ, худые, покрытые какими-то язвами и дешевым металлом вместо биопластика руки десятка шлюх — женщин, детей, подростков… Если Ад существует, то, похоже, я уже умер… Или это сама Бездна вырывается из-под земли?
Добравшись до отеля, я не стал тратить время на лишние разговоры. Китаец не спал, несмотря на поздний час — очередной торчок, сидящий на стимуляторах, чтобы не нанимать сменных работников? Впрочем, какая разница! Он даже не сопротивлялся — лишь пытался закрыть руками голову.
Итак, номера «312» в гостинице не было. Здесь никогда не останавливалась женщина, похожая на неё. Да, он прекрасно помнит меня, но два года назад со мной не было никакой дамы… Одни и те же ответы на одни и те же вопросы. Я понимал, что китаец не лгал, по крайней мере, частично — на всех этажах его отеля было по десять номеров.
Но ведь мы были здесь с ней! Это не могло быть сном или игрой моего воображения!
Я пришел в себя внезапно — будто очнулся от жуткого сна. К счастью, я не успел убить старика. Отшатнувшись от бесчувственного китайца, я выбежал из отеля. Руки были липкими от крови, меня тошнило, и вся тяжесть проклятого города, казалось, легла на мои плечи… Где же она? Как мне её найти? Это невыносимо!
— Это невыносимо! Я перепробовал всё, что только можно — самые роскошные рестораны Хрустального Бангкока, где подают эту вашу так называемую «натуральную» пищу — и привокзальный фастфуд (полностью синтетический, зато абсолютно «аутентичный»!), «чистых» женщин из частных ночных клубов, куда пускают лишь по рекомендации — и «модифицированных» шлюх с бархатной искусственной кожей. Только что в портовый город за этим не спускался, но, простите, я же себе не враг…