Овертайм
Шрифт:
"Ты изменилась!", "Но ведь раньше получалось...", "Давай, не будем все усложнять!" - сколько раз в ответ слышала эти фразы!
А если раньше чаще всего была ложь? Удобная и красивая.
Разве такая женщина, как она, могла быть иной? Неполноценной, фригидной, нестрастной? Нет! Только не это! Таких не любят, таких жалеют, а ей жалость не нужна. Красивая, гордая жена богатого бизнесмена, наследница банковского магната, сирота... Всегда лучшая, всегда на виду, образец для подражания, объект для сплетен.
Она легко играла свою роль, пока изможденный женский организм
В прежнюю жизнь не осталось возврата, как бы этого ни хотел муж. Удобная, искусно симулирующая жена исчезла. Она ушла, выбрав развод и одиночество.
Прошел год.
Было так спокойно. Почти привыкла, почти разучилась тосковать по теплому мужскому телу рядышком. Никто не затрагивал, никто не интересовал, ни в ком не нуждалась.
А сейчас Андрей... Молнией врезался в ее жизнь, за месяц превратился в навязчивую идею, страстное желание. Упрямый, сильный, отчаянный.
Насколько его хватит? Через какое время он начнет засматриваться по сторонам в поисках более "удобного" варианта? Это обязательно будет! Так было всегда, а она... Дай Бог, чтобы это случилось до того, как он станет ей по-настоящему дорог. Лишь бы не полюбить!
Тело уже отзывалось на прикосновения, уже прокатились первые волны приближающейся разрядки.
***
В дверь ванной постучали.
– Настя, все хорошо?
– послышался взволнованный голос Таранова.
– Я зайду?
– Нет! Подожди!
– она не успевала.
Внутри ныло, но поздно. Один миг, и от прежнего возбуждения ни осталось и следа. Лишь раздражение и ломота. Хотелось ударить кулаком о кафельную стену или заорать от отчаяния.
Нельзя. Он не виноват, он не поймет.
– Андрей...
– позвала.
Капитан приоткрыл дверь и вошел. Все такой же голый, красивый и... лишний. Ей дико хотелось остаться наедине, выпроводить мужчину домой, а самой залезть в горячую ванну и баюкать свое горе.
– Слушаю тебя, - Андрей заинтересованно посмотрел на Барскую. Чувствовал: что-то не так, но вот что? Слишком сложная.
– Мне нехорошо, - Настя мучительно придумывала, как лучше поступить. Не хотелось ничего пояснять, ругаться или изворачиваться.
– Давай, просто ляжем спать. Для меня сегодня слишком много... эмоций. Банкет, дядя, ты...
– Хорошо, - спокойно ответил он, прерывая лишний монолог.
Одно слово, а у нее словно камень с души упал. Малюсенькая капля лжи, и все в порядке. Неужели так бывает? Счастье.
Они просто лягут вместе, и она обязательно уснет. Уснет, даже если сна не будет и близко. Уснет, даже если мысли в голове будут будоражить сознание.
Это так просто. Тихо лежать, избегая лишних прикосновений, попытки обнять, переходящей в неторопливую, сонную близость. Ждать ровного дыхание мужчины и покоя.
Уже потом можно будет снять маску, открыть глаза и доживать до утра.
Потом. Как и всё прочее...
____________________
* на войне как на войне (французский)
Зарисовка 2.
Ночное небо сурово смотрело сквозь штору желтым глазом луны. Рассеивая мрак, золотистый свет мягко заливал комнату. Здесь, в полной тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов, двое безуспешно ждали сна. Он все не приходил. Морфей, видимо, напрочь забыл об этой паре.
Отчаявшись уснуть, мужчина со вздохом открыл глаза. Чужая спальня, аромат секса, красивая женщина рядом и приятная легкость в теле - все, как в старые добрые времена. Все, да не все. Что-то неуловимое отличалось, выделяло этот раз - он не мог понять.
Она лежала рядом, в той же позе, что и полчаса назад. Грудь ровно вздымается, глаза закрыты. Такая хрупкая и тихая. Не верится, что это та самая Барская, которая так виртуозно трепала ему нервы на протяжении целого месяца! Не похожа. Совсем не похожа.
А уж как она была не похожа на себя в ванной, когда просила его "просто лечь спать"... Поначалу сам не понял, как такое возможно. Спать! Какое "спать", если все только началось? А потом всмотрелся в глаза, и задуманное перестало быть важным. Было в них нечто такое, тревожное и настороженное, словно что-то произошло, переменилось за каких-то десять минут после ухода из спальни.
Встряхнуть бы ее тогда и расспросить, но испугался. Непонятное либо злит, либо пугает, а с этой женщиной понятного вообще мало, то бежит, а то горит, то надменная стерва, а то робкая девчонка, которая на каждое прикосновение отзывается так, как будто это впервые в жизни. Очень сложная, непостижимо сложная. И вправду говорят: "Чужая душа - потемки". Однако, женская душа - это даже не потемки, это темень непроглядная. Настя...
Он приподнялся на локте, всмотрелся. А ведь она действительно отличалась от всех его предыдущих. Утонченная, хрупкая, прикасаться боязно. Казалось бы, на нее можно лишь любоваться, не надеясь на большее. Водить по ресторанам и театрам, дарить дорогие побрякушки, терпеливо дожидаясь благосклонности. Обычно таких он обходил стороной. Носятся они с этой "благосклонностью", как с писаной торбой, не решаясь никому вручить, словно это что-то невероятно драгоценное, возвышенное. То ли от страха продешевить, то ли от нищеты - кто их разберет. Но видел, как бывает потом, когда дело сделано, и карты раскрыты. Становится пусто и скучно, а за вчерашнюю "благосклонность" по-прежнему выставляются счета, как совсем недавно за фуа-гра в элитном ресторане.
И вот Снежная королева Анастасия Барская без ресторанов и подарков с ним в кровати... Уму не постижимо! И холодности в ней ни грамма, и надменность куда-то исчезла. Осталась лишь женщина, нежная, отзывчивая и понимающая. Маленькая, упругая грудь, тонкая талия, округлые бедра и взгляд, затуманенный, удивленный - сильнейшее искушение. И уже не важна утонченность и хрупкость. Подмять под себя, раздвинуть ноги пошире и забыть обо всем. С ней забываться хорошо, чертовски хорошо. Потом уснуть рядом, и то не получается.