Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Первомайский Леонид Соломонович

* * *

Нелегко и на Украине: Нивы хлебные уничтожены; Ложатся на землю грозные тени — Солнце в полдень печет безбожно! Посчастливилось Правобережию только: — Слушайте, бедные, неимущие! В дни, когда всем неимущим горько, С ними разделим хлеб наш насущный! Бейте в набат — всею силою боли и страсти! Откликнитесь, люди, честность хранящие, Не дайте погибнуть Власти — Вашей кровью скрепленной Власти Трудящихся! Вспомните, как в пожарищах-войнах Защищали вас братские рати. Так неужто — смотреть вам спокойно, Как полягут от голода братья?! Мы одними бедами учены — Вместе биться за Красные Зори! Так неужто — друзьям измученным Вы

не подали б руку в горе?! Знайте, если самим будет худо вам,— Братьев с севера вновь позовете… Так неужто — от голода лютого Вы сегодня их не спасете?!

* * *

А если сольемся в могучую силу, Все люди труда — от края до края,— Какая б засуха ни грозила, Не испугаемся неурожая… Природой капризною овладеем: Даже замерзшие земли распашем, Все зло — грозотворческой бурей развеем, А бог воспротивится — богу прикажем! Одолеем его нашей волей, чтоб двинуться К свету выстраданных дорог… И оазисы на перелогах раскинутся, И — растерянный, свергнутый — покорится нам бог! Зори зарниц засияют — просторные, Землю распашем плугами упорными. (Дождик, насыть ее струйками-соками, Чтоб набухала мечтами высокими!) Зерна в нее упадут — звездным роем… Работу утроим, беду похороним! — Звездочки-зерна, вы темень сырую Разворошите… И, торжествуя, Землю ростками-лучами прорвите, Колосом спелым озолотите! Позабудется горький и черный Этот год голодный — навек. И в братстве людей обессмертится гордый Хозяин Жизни единственный — Человек. Харьков, 1921

Василь Бобинский

ТЮРЕМНАЯ КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Незнакомке из 13-й камеры

Баю-баю… Тук-тук-туки… Спи, соседка по стене. Растопыря крылья-руки, реет ворот в тишине. Почивать пора и мне… Спи, соседка. Ночь-забота стелет ризу темноты. Одолела всех дремота, спят деревья и цветы. Тук-тук-тук… Усни и ты. Спи спокойно. В коридоре караульный мерит шаг. Прикорнуло лихо-горе, успокоившись впотьмах в душах нищих и бродяг. Тук-тук-туки… Сквозь решетку из-за тучки невзначай глянул месяц на сиротку. Не пугайся. Баю-бай… Спи, подружка, засыпай. Тук-тук-туки… Радость с грустью, счастье с муками сплелось. Сердце боль во сне отпустит, чтобы крепче нам поврозь, баю-бай, с тобой спалось. Тук-тук-туки… Темень ночи обнимает целый свет. Но уже родиться хочет воля — дивный огнецвет, чтоб избавить нас от бед. Где-то скрипнет дверь негромко, и опять застенок нем… Спи, соседка-незнакомка. Скоро добрым насовсем станет этот мир ко ВСЕМ! 1922

КАПЛЯ КРАСНАЯ

Капля красная на васильковом… Кто-то, как лепесток, трепетал И в прозрачную бездну взлетал, Становясь то синицей, то словом. Кто-то, как лепесток, трепетал Переливами граней кристаллов. Расцветал в амарантах кораллов Полный утренней неги хорал. Переливами граней кристаллов Кто-то сны золотые дарил, По туманам неслышно ходил В ожерелье рассветных опалов. Кто-то сны золотые дарил, Наклонясь над небесным альковом, По орбитам порхал мотыльковым Меж мерцающих звездных светил. Наклонясь над небесным альковом, Греза в тихих рыданьях зашлась. Амарантом из сказки зажглась Капля красная на васильковом… 1924

ГРЯДУЩИЙ МЕТЕОР

1

На берегах моих повисли косо кручи, кристаллы вверх растут на фоне бирюзы. Ударами ветров и стрелами грозы их искрошил мой гнев, их искромсали тучи. Вдоль берегов моих зеленые холмы узорят окоём округлыми стежками. По берегам моим слепящими песками сокровища дарит рассвет из полутьмы. У берегов моих в густых лесах кукушки ведут

обманный счет предбудущих годов. В туманной пелене со звезд сошедших снов там водят хоровод двуногие зверушки. На берега мои кладут гранитом гать, по гребням волн моих они ведут расшивы; их души, как моя, загадочны и лживы, но то, что знаю я, им не дано узнать. У них слетает с уст: «О царственное море!» — а взгляды бороздят немыслимую даль, любуясь, как с небес лучит кресты хрусталь и входят в глубь мою беззвучно метеоры.

СТРЕЛА

1

Пущенные в цель волшебным луком, улетели в горние пределы хитрым Локи [7] кованные стрелы, ночь будя певучим тонким звуком. Богатырь забылся в полудреме: где, в каком краю его отрада? А огонь целует стены града, отблесками пляшет на шеломе. О, сестра победная валькирий! Почему, сойдя с прямой дороги, заплутала ты в небесной шири? На земле я лишь певец убогий,— мне ли одолеть Линдвурма-змея, звонкострунной арфою владея?..

7

Локи — один из богов в скандинавской мифологии.

2

Куда нести мне, на какой алтарь летунью с позлащенным острием? Хоть мир велик, — увы, советы в нем ни у кого не может брать кобзарь. Мир бесконечен! Мал и тесен храм для оперенных сладкозвучных стрел. Я сотворю в груди своей придел — сокровища надежно спрячу там. Плыву я, не скрывая ликованья, средь золотых необозримых нив, несу в душе заветные преданья и горсти каждодневных дивных див. Кладу на струны ласковую длань я,— они звенят, как тысячи тетив.

3

На огни я иду, на огни, я кочую от крова до крова. Но хиреет крылатое слово, и влачатся безрадостно дни. На угрюмых вершинах, взгляни, где теснятся утесы сурово, змей воздвигнул дворцы себе снова — глушат песни людские они. Вмиг из сердца я вырву стрелу… Станет арфа натянутым луком, отправляющим счастье в полет. Солнце в небе проглянет сквозь мглу, возвещая скончание мукам, и Линдвурм побежденный падет! 1925

РАСПЯТЫЙ СКРИПАЧ

I

Какой глубокой тьмою здесь все вокруг объято!.. Здесь свет сошелся клином, ночь петлею чревата. Темно здесь, как в могиле, и, как в могиле, глухо. Здесь диким криком шепот калечит, ранит ухо. Где затаились тати, что дверь сюда закрыли? Куда они пропали? И это люди были… За кем ушли убийцы, блестя в ночи штыками? То были люди, люди с багровыми сердцами!.. Эй, где вы, люди? Люди! Никто, никто не слышит. Здесь вечно смерть ночует, а жизнь на ладан дышит. Здесь мгла угрюмо прячет в своем холодном лоне мои над скорбным миром распятые ладони…

II

А память, будто сказка, влечет к истоку воды… Куда, куда девались мои младые годы? Как будто сказка, память,— взгляд утомленный, мамин. Она меня лелеет заботными руками. Заботными руками ко мне нисходит ласка. О днях ушедших память, как солнечная сказка. Вдруг станет почему-то себя до боли жалко… Припомнится под ивой рассветная рыбалка. Из детства прилетают и лепестки, и замять, и домовой, и леший — все это только память… Кто мне промолвит нежно, когда уж дело к ночи: «Намаялся, родимый? Пора в постель, сыночек!..» А я ее покинул, чтоб тешить душу в стоне, протягивая в вечность распятые ладони.