Озарение
Шрифт:
63
Дана легла спать поздно, к тому же несколько раз просыпалась, смотрела на часы и засыпала снова. И когда в ее квартире раздался входной звонок, она долго не могла уяснить, что это за звук. Наконец сознание вернулось к ней, и она пошла открывать. Но глаза слипались, она проклинала своего нежданного гостя, кто бы им не оказался. Чтобы выспаться ей как минимум нужно было еще часа два.
На пороге стояла Аничкова. Увидев заспанное лицо подруги, она сделала гримасу.
— И ты спишь в такой день! — воскликнула Марина.
— День, как день, — буркнула
— Так ты ничего не знаешь.
— А что я должна знать?
Аничкова, не спрашивая разрешения, прошла в квартиру.
— Неси чего-нибудь покрепче, будем отмечать, — сказала она.
— Да что отмечать, черт возьми! — рассердилась Дана. — Можешь мне нормально сказать?
Аничкова из сумки достала журнал, протянула его Дане.
— Читай! — приказала она.
— Весь журнал? — даже немного испугалась Дана. Он был толстый, и у нее не было сейчас ни малейшего желания начинать путешествие по его многочисленным страницам.
Аничкова притворно вздохнула, открыла журнал и ткнула пальцем в страницу.
— Вот тут.
Глаза Даны уткнулись в жирный шрифт заголовка: «О живописи и художнице, которая осваивает глубины Вселенной». И чуть пониже большой ее портрет. Дана перевела взгляд на Марину, та победоносно улыбнулась.
— Ну, читай же, — нетерпеливо попросила она.
Дана села на стул и погрузилась в чтение. Это занятие заняло у нее не меньше минут двадцати. Статья была большая, аж на четырех страницах, щедро снабженная иллюстрациями — репродукциями всех ее картин в стили мистического суперреализма. Сам термин в публикации повторялся не меньше раз двадцати.
Дана завершила чтение, положила журнал на стол и посмотрела на Аничкову.
— Что скажешь? — поинтересовалась она.
— Послушай, — взволнованно произнесла Дана, — тут семьдесят процентов полуправды и двадцать — откровенного вранья и лишь десять процентов того, что соответствует действительности. Откуда ты взяла эти факты? Ты даже перед тем, как писать, не поговорила со мной. Не говоря уж о том, чтобы я завизировала статью. Все же она про меня.
— Зачем, — пожала плечами Аничкова. — Что надо о тебе, я и без того знаю, а чего не знаю, всегда можно придумать.
— Но это же… — Дана замолчала, не найдя подходящего слова.
— Слушай, эту статью заказал и оплатил Гершович. Ее задача — как можно больше привлечь внимания к тебе, а не рассказывать, что ты представляешь собой на самом деле. — Аничкова выразительно посмотрела на спутанные волосы Даны. — И она уже работает, пока ты дрыхла, мне уже позвонили человек двадцать. А сколько еще позвонят в ближайшие дни. И всех интересует ты, репродукции твоих картин людей впечатляют. Чего тебе еще надо?
— Не знаю, — промямлила Дана. Она, в самом деле, уже не знала, как реагировать на эту статью. Возможно, Марина права, и она зря возмущается.
— Вот видишь, я знала, что ты оценишь мой труд. А где бутылка и рюмки?
— Есть только водка, — сообщила Дана.
— Не лучший напиток, чтобы отмечать такое событие. Ну, пусть, будет водка.
Дана принесла водку, они выпили.
— Понимаешь, что теперь будет? — спросила Аничкова.
— А что будет?
— Интерес к твоему творчеству сильно возрастет. Как и спрос на твои творения. А где они? В галерее Гершовича их кот наплакал. Нужны новые и нужны будут все больше. Это ты сечешь?
— Секу, — хмуро ответила Дана.
— Не слышу радости в твоем голосе.
— Я плохо спала, никак не приду в себя, — ответила Дана.
Аничкова внимательно посмотрела на нее.
— Ужасно выглядишь, как после запоя. Случайно вчера не пила?
— Случайно нет.
— Тогда не понимаю, что происходит. Выглядишь плохо, радости от моей статьи никакой. Что с тобой? Неудачно влюбилась?
— Ни в кого я не влюбилась.
— Уже хорошо, сейчас тебе не до того. Тебя ничего не должно отвлекать от главной цели. В ближайшие дни Гершович свяжется с тобой. У него возникла идея организовать аукцион по продаже твоих картин. Как тебе она?
— Думаешь, прокатит? — с сомнением покачала головой Дана.
— У него бесподобное чутье. Оно его никогда не подводит. Он делает только то, что приносит прибыль. Давай еще по рюмашке, и я пойду. Мне еще надо поспеть в три места.
Дана разлила водку.
— А закуска у тебя есть? — поинтересовалась Аничкова.
— Есть полшоколадки.
— Закусывать водку шоколадом. — У Аничковой от изумления округлились глаза. — Честно скажу, я немало попробовала в жизни разных извращений, но такого еще не было. Давай уж без закуски.
Дана закрыла за подругой дверь, подошла к кровати и упала на нее. Но спать уже не хотелось. У нее было полное ощущение, что она летит в пропасть. И никто не может остановить ее полет.
64
После ухода Аничковой Дана несколько часов лежала в прострации. Такого удара от подруги она не ожидала. Да, Марина говорила, что собирается написать о ней статью. Но, во-первых, она не предполагала, что публикация появится уже в ближайшем номере, и во-вторых, не думала, что будет такой комплементарной. Она провозглашается чуть ли не гением, основателем и проводником нового художественного направления. Понятно, что все это невероятно далеко от действительности. Но это полбеды, с этим еще можно было как-то смириться. Но вот как ей подтверждать все эти регалии? Теперь же все будут ждать от нее доказательств того, что написано в журнале. Марина сказала, что люди уже начали звонить и писать. А что будет в ближайшее время? Даже страшно подумать. Она-то думала, что угодила в западню, но то, что было до этой минуты сущие пустяки по сравнению, что будет в самом недалеком будущем.
В какой-то момент Дана почувствовала голод. Она посмотрела на часы — уже обеденное время, а у нее с утра во рту ни маковой росинки. Надо срочно что-то поесть. Она вспомнила, что кроме макарон в доме ничего нет. Придется вслед за Алексеем их есть. А уж потом она займется покупкой еды.
Пока Дана ела макароны, то безостановочно думала, что же ей делать, с кем посоветоваться? Кроме Болтнева никто в голове не всплывал. Значит, надо поговорить с ним. Он единственный человек в ее окружении, кому она может довериться, с кем поговорить начистоту. Или хотя бы поведать часть правды. Значит, надо звонить ему.