Озаренный Солнцем
Шрифт:
Бедолага поднял взгляд и увидел Скитальца. И хотя вокруг падали бомбы, а очереди стрелкового оружия взметывали грязь и обгорелую траву совсем рядом, что-то вспыхнуло в его глазах. Надежда.
Скиталец вытащил щербатого из грязи, ухватив под локоть, и с трудом взвалил себе на закорки. Держать Пома раненой рукой он не мог, поэтому отпустил щит и побежал через поле боя, неся на плечах бремя забытых клятв. Чудом не угодив под выстрелы, добрался до летоцикла и сбросил спасенного на заднее левое сиденье, напротив женщины-очага. Оставалось надеяться,
Глаза щербатого наполнились слезами. Он что-то прошептал, и не требовалось знать местный язык, чтобы ощутить его благодарность.
Ты повел себя нетипично, – заметил вновь призванный в виде щита Помощник.
– Просто он напомнил мне одного старого друга.
Скиталец поймал взгляд по-прежнему прячущейся за летательным аппаратом женщины и указал на щит.
Та что-то рыкнула, подняла три пальца и стала загибать их по одному. На счет «ноль» Скиталец запрыгнул на летоцикл и опустился на колени между сиденьями. Она заняла место пилота – левое переднее сиденье. Скиталец увеличил размеры щита так, чтобы тот закрывал обоих. Огородить еще и щербатого он не мог, но надеялся, что основное внимание противника будет сосредоточено на пилоте.
В отличие от крупных кораблей, служивших еще и домами, маленькие летоциклы использовались исключительно как транспортные средства. Скиталец внимательно смотрел, как женщина заводит двигатель: сперва тянет за рычаг, потом нажимает кнопку. Тут она замерла, уставившись на обезглавленное тело напарника.
– Взлетай! – поторопил Скиталец, закрываясь щитом от выстрелов.
Еще один вражеский корабль заметил их и стал разворачиваться, чтобы атаковать. И что куда хуже, люди-очаги, как пробужденные мертвецы, один за другим поднимались на заросшем травой поле. Некоторые оборачивались к беглецам, поскольку привязанная к сиденью женщина-очаг окончательно пришла в себя и заорала что-то бессвязное.
Наконец пилот подняла летоцикл в воздух и повела впритирку над травой вслед за остальными корабликами, увозящими спасенных пленников.
На мгновение Скитальцу показалось, что им удалось уйти. Он видел, как горделиво выпрямившийся Огнеглазый наблюдает за ними с возвышения.
Но тому и не требовалось лично преследовать беглецов. Через считаные секунды на поле приземлилось несколько кораблей, на которые стали спешно забираться люди с углем в груди. Другие участники налета вырвались далеко вперед, почти исчезнув из виду. Летоцикл Скитальца остался один.
Разумеется, суда с людьми-очагами на борту нацелились на него.
6
Скиталец похлопал пилота по плечу и ткнул пальцем себе за спину. Женщина глянула в указанном направлении, что-то произнесла – почти наверняка выругалась – и склонилась еще ниже над приборной доской. Скиталец потянулся к винтовке, но женщина положила на нее руку и метнула в спутника негодующий взгляд.
Чудно. Скиталец мог бы попросту вышвырнуть ее и забрать машину – почти не сомневался, что сумеет управлять. Но тут летоцикл пошел вверх.
Они удалялись от грязной земли, поднимаясь в небо, ближе к кольцам, и что-то в происходящем цепляло Скитальца. Бьющий в лицо ветер и распахивающийся под ногами простор будили воспоминания о лучших временах. Чистый, свежий воздух действовал как противозастойное средство для морали.
Эта мысль вызвала улыбку. Такое словоупотребление понравилось бы его бывшему наставнику. И пожалуй, стоит сказать что-нибудь этакое про разреженный воздух здесь, наверху. Может быть, Скиталец все же немного страдает безвоздушной болезнью…
Но нет. Это уж точно чересчур.
Скиталец продолжил удерживать щит и не попытался украсть машину, зато сосредоточил внимание на преследователях. Те столпились на двух изящных кораблях – длинных, плоских, с широкой палубой спереди и кабиной управления сзади. Корабли напоминали гоночные катера, у которых рубку сдвинули к корме и увеличили бак. Вот на баке-то и стояли люди-очаги, держась за леера. Под ветром угли в груди горели, точно фары. Позы врагов выражали решимость и нетерпение.
И преследователи настигали. Как же, спрашивается, спасатели предполагали отступать после налета, если их суда хуже?
Из боковой двери кабины одного из катеров вышла на палубу женщина в белом плаще и навела винтовку. Скиталец поднял щит и отметил, что снайпер не принадлежит к числу очагов. У тех, похоже, имелось только оружие ближнего боя.
Женщина выстрелила. Не в пассажира и не в пилота, а в фюзеляж между сиденьями. Скиталец уже заметил, что у этой машины странная конструкция. Аппарат состоял из длинной средней части и четырех сидений по бокам – каждое со своими поручнями впереди и ветровым стеклом.
Как будто… взяли четыре маленьких летающих мотоцикла и прикрепили к основе покрупнее. Три места были заняты; для Скитальца оставалось правое переднее, однако он предпочел расположиться на средней части летоцикла, цепляясь одной рукой за что придется, а второй держа щит и прикрывая спину пилота.
Пуля снайпера попала в фюзеляж футах в трех от Скитальца. Пилот выругалась и обернулась. Чтобы не закрывать ей обзор, пришлось сделать щит прозрачным. Второй выстрел пришелся в то же самое место, отколов от летоцикла кусок и частично обнажив его ярко сияющие внутренности.
Почувствовав панику пилота, Скиталец сдвинулся назад по фюзеляжу и предотвратил новое попадание; столкновение пули со щитом дало фейерверк искр. Держась свободной рукой за скользкое металлическое покрытие, он занял позицию сразу за тем местом, куда пришлись попадания.
Из такого положения ему удалось рассмотреть то, во что целился противник: лючок на фюзеляже. Крышку отстрелили, а внутри обнаружился отсек, где угнездился ярко светящийся камень… Или это стекло? Размером с гранату, он был того же красно-оранжевого цвета, что и выхлоп двигателей, и вспышки местного оружия.