Озерные арабы
Шрифт:
Эта суровая земля будила во мне то самое чувство свободы, которое я так остро ощущал в пустыне. Такой же бесконечный простор, и в немногочисленных домах — лишь самое необходимое для жизни. Здесь я много занимался лечением больных. Это всегда было интересно и нередко доставляло мне чувство удовлетворения. Нравились мне и сами бени лам. Со многими из них я успел подружиться во время предыдущих посещений.
Несколько раз мы видели волков. Кто-то рассказал нам, что верхом догнал и убил гиену. Лет двадцать тому назад мне довелось узнать в Судане, что для того, чтобы поймать гиену, нужна хорошая лошадь. Другой человек рассказал, что он с друзьями выкопал из норы барсука-медоеда. Зверь этот напал на них и двоих искусал, не обращая
Сами мы охотились только на кабанов, которые в изобилии водились в кустах тамариска вдоль протоков, а также в зарослях высокой лебеды, тянувшихся вдоль берегов Тигра. Здесь были идеальные условия для охоты с копьем, но копья у меня не было. Я стрелял из винтовки на скаку, как из пистолета, одной рукой. Мне доставлял удовольствие бодрящий галоп, но в то же время надоедало это истребление кабанов. Когда мы охотились на них спешившись, я давал стрелять Амаре. Он редко промахивался. Амара уже заслужил репутацию первоклассного стрелка, что ему вскоре весьма пригодилось.
Вернувшись в Маджар в конце июня, мы узнали, что двоюродный брат Амары Бадаи убил одного из сыновей Радави, брата того самого Хасана, который домогался жены Бадаи и пытался расстроить их брак. Я вспомнил день, проведенный вместе с Бадаи на Авайзидж три года назад; вспомнил, как тогда Амара ходил к Радави и пытался договориться с ним. Теперь была пролита кровь.
Амара уже говорил мне, что в начале этого года жена Бадаи ушла от мужа и живет у своего отца. Мужчина может развестись с женой, просто заявив ей: «Я развожусь с тобой», но в этом случае он обычно не получает обратно уплаченный за нее выкуп. Жена же не имеет права развестись с мужем. Однако она может уйти и искать убежища у отца или брата. Если она отказывается вернуться, они попытаются убедить ее мужа развестись с ней, предлагая вернуть часть выкупа или даже весь выкуп. В данном случае Бадаи отказался развестись с женой, что дало бы ей возможность выйти замуж за Хасана; во всем случившемся Бадаи обвинил Хасана.
Мы узнали, что, в то время как Бадаи располагался лагерем на канале близ Вадийи, Хасан, его младший брат Халаф и один из их двоюродных братьев направились туда, намереваясь убить Бадаи. Их собственный лагерь — обычная группа жилищ из тростниковых циновок — находился на некотором расстоянии от лагеря Бадаи, около Калъат-Салиха. Бадаи в это время отсутствовал, разыскивая украденного буйвола, и они стали поджидать его. Бадаи вернулся на третий день. Поздно вечером они приблизились к его жилищу, но тут их увидел один из соседей.
— Зачем вы приходите сюда каждый вечер и ищете Бадаи? — крикнул он. — Он не убивал никого из вашей семьи!
После этого он выстрелил поверх их голов. Когда они стали уходить, собака Бадаи выскочила и погналась за ними, а вслед за ней появился и сам Бадаи. Ориентируясь по лаю собаки, он догнал их (они остановились, чтобы закурить) и услышал, как Хасан сказал:
— Давай хоть собаку его пристрелим.
Бадаи выстрелил и промахнулся, а его враги бросились врассыпную. Он выстрелил еще раз, и один из них упал. Приблизившись, он узнал Халафа; пуля попала тому в бедро, раздробив кость.
— Ты хочешь крови? Ну так получай! — сказал Бадаи и выстрелил ему в голову.
Между тем Хасан и его двоюродный брат нашли друг друга. Они пошли искать Халафа и в конце концов наткнулись на его тело. Горя желанием немедленно отомстить, они поспешили к лагерю Бадаи. Стоя на противоположном берегу канала, Хасан окликнул Бадаи. Тот принял вызов. Луна к этому времени зашла, было совсем темно. Никто из них не хотел подставлять себя под пулю, переходя канал вброд, и они стали стрелять друг в друга, целясь по вспышкам выстрелов. Перед рассветом соседние ферайгаты убедили Хасана уйти, пригрозив, что шейх арестует его, если он останется до утра, что власти наверняка продержат его в тюрьме до тех пор, пока его отец, которого уже разыскивали по обвинению в двух убийствах, не сдастся властям. Хасан и его двоюродный брат ушли и унесли тело Халафа. Бадаи был легко ранен, но, как только рассвело, он разобрал свое жилище, погрузил все имущество в лодку и отправился вместе с семьей и скотом на озера. Никто не знал, куда он ушел.
Услышав эти новости, Амара помрачнел. Я был склонен рассматривать все это как очередное убийство в среде необузданных кочевников, но Сабайти сказал мне:
— Разве ты не понимаешь, что Амара — ближайший родственник Бадаи и что Радави со своей семьей могут теперь убить его?
Я собирался провести три месяца в Нуристане, диком малоисследованном горном районе на границе Читрала, и через десять дней должен был выехать в Афганистан. Перед отъездом необходимо было сделать все от меня зависящее, чтобы обеспечить безопасность Амары. Мы отправились прямо в Руфайю, в семью Амары. Я спросил Сукуба, есть ли какая-нибудь опасность для него и Решика.
— Нет, — ответил он. — Но если Радави не сможет убить Бадаи, он безусловно попытается убить Амару.
Сукуб предложил, чтобы я попросил Маджида объявить афву [22] или хотя бы перемирие для Амары.
— Если только вам удастся добиться перемирия на шесть месяцев, гнев Радави может утихнуть. А потом можно будет попробовать убедить его принять «плату за кровь».
Я согласился отправиться утром к Маджиду, чтобы попытаться уладить дело.
22
Афва — прощение, помилование.
Я знал, что ни один шейх, каким бы могущественным он ни был, и ни один сейид, каким бы уважением он ни пользовался, не могут окончательно примирить враждующие стороны. Только калит может скрепить мир, обвязав куфию вокруг стебля тростника и протянув ее концы враждующим сторонам. Пост калита был наследственным, и калит сохранял его, даже если был дряхл или слабоумен. Только если калит был еще ребенком, его мог заменить ближайший родственник мужского пола. Я спросил Сукуба, следует ли Сахайну, который был калитом этой части племени ферайгатов, отправиться со мной, чтобы вести переговоры, если нам удастся войти в контакт с Радави. Однако Сукуб уверил меня, что афва может быть объявлена шейхом или другим человеком без присутствия калита.
Я оставил Амаре свой пистолет и посоветовал ему завести хорошего сторожевого пса и каждую ночь ложиться спать в разных местах дома. У него также была винтовка, которую я подарил ему два года назад, и много патронов. Недавно он купил винтовку и Решику — хоть старую, но вполне исправную. Когда мы стали ложиться спать, Сукуб сказал:
— Я буду караулить. Я уже стар, и мне не спится. Да я и днем могу отдохнуть.
— Подстрели волка, сахеб, — со смехом сказал Решик, — и дай нам один волчий глаз. Мы нашьем его на шапочку, и тот, кто наденет ее, не будет спать.