Озеро душ
Шрифт:
Я не одел ботинки. Поход к Горе вампиров был торжественной традицией среди вампиров. Ботинки или механизмы для возвышения не были позволены. Обычно не разрешалось также скользить.
В последние годы, из-за войны Шрамов, то правило было смягчено. Но другие все еще выдерживались. Дебби и Элис подумали, что я сумасшедший! Трудно для людей понять мир существ ночи.
Еще одной вещью, которую я действительно взял, был мой дневник. Я думал дневник, потерян навсегда — он был оставлен в городе, наряду с остальной частью моего личного имущества — и был удивлен, когда Элис выдала мне его.
— Где
— Он был частью доказательств, собранных моими офицерами после того, как ты был арестован. Я стащила его прежде, чем покинула силы.
— Ты читала его? — спросил я.
— Нет, но другие читали. — Она улыбнулась. — Они отклонили его как вымышленную работу сумасшедшего.
Я искал Харката перед уходом, но он был заперт в фургоне мистера Толла с мистером Тайни. Мистер Толл подошел к двери, когда я постучал и сказал, что маленький человек не принимает посетителей. Я крикнул «До свидания», но не было никакого ответа.
Я чувствовал себя паршиво, когда мы очистили лагерь, попращавшись с Эврой, Мерлой и другими моими друзьями. Но Харкат был устойчив в его пожеланиях, и я знал, что имеет больше смысла идти в Гору вампиров и занять снова мое законное место в Зале князей.
Дебби была в восторге, оттого, что я вернулся к ней, и сжимала мою руку, говоря, насколько она была взволнованной и немного испуганной — в достижении Горы вампиров. Она выкачивала из меня информацию — что носят вампиры, спят ли они в гробах, могут ли они превращаться в летучих мышей — но я был слишком отвлечен, чтобы отвечать детально.
Мы прошли два или три километра, когда я внезапно остановился. Я думал о временах, когда Харкат спас мою жизнь — когда он спас меня от пасти дикого медведя, когда он подскочил в яму во время моих испытаний инициирования и убил диких вепрей, когда они собирались задолбить меня до смерти, как он боролся около меня, размахивая топором со скоростью и мастерством, когда мы брали вампирцев.
— Даррен? — спросила Дебби, вглядываясь взволнованно в мои глаза, — Что случилось?
— Он должен вернуться, — ответила за меня Элис. Я уставился на нее, и она улыбнулась. — Ты не можешь проигнорировать обязательства дружбы. Харкат нуждается в тебе больше, чем мы. Иди, помоги ему, и догонишь нас позже, если ты сможешь.
— Но он сказал мне уходить, — пробормотал я.
— Не имеет значения, — настояла Элис. — Твое место с ним, не с нами.
— Нет! — Дебби возразила. — Мы не сможем найти путь к Горе одни!
Элис вытащила карту из своего рюкзака. — Я уверена Даррен, может указать нам правильное направление.
— Нет! — закричала Дебби снова, крепко меня сжимая. — Я боюсь, что я никогда не увижу тебя снова, если ты уйдешь!
— Я должен, — вздохнул я. — Элис права — я должен помочь Харкату. Я остался бы с вами, но я чувствовал бы себя подобно предателю, если бы я сделал это.
В глазах Дебби появились тяжелые слезы, но она моргнула ими назад и кивнула напряженно. — Хорошо. Если это твой путь, то, как хочешь.
— Это так и должно быть, — сказал я. — Ты бы сделала тоже самое на моем месте.
— Возможно. — Она слабо улыбнулась, потом, скрывая чувства позади делового фасада, выхватила карту у Элис, положила ее на землю и, сказала мне обводить маршрут к Горе вампиров чернилами.
Я быстро обрисовывал в общих чертах самый легкий маршрут, указал на несколько дополнительных путей в случае, если первый будет заблокирован, и сказал им, как найти путь через лабиринт туннелей, которые приведет во внутреннюю часть Горы к Залам, где живут вампиры. Потом, без каких-либо длинных прощаний, я быстро поцеловал Дебби и сунул рюкзак с моим недавно восстановленным дневником в руки Элис. Я попросил, чтобы она заботилась о нем для меня.
Я пожелал обеим женщинам всего хорошего, затем повернулся и помчался назад в лагерь. Я попытался не останавливаться на всем, что могло, случиться с ними по пути к Горе, и вознес быструю молитву богам вампиров, пока бежал, прося, чтобы они следили за экс-старшим инспектором и учительницей, которую я любил.
Я был на краю лагеря, когда разыскал мистера Тайни и Харката в открытом поле. Перед парой стояла мерцающая арочная дверь, ни с чем несвязанная. Края двери пылали красным цветом. Мистер Тайни также пылал, его костюм, волосы и кожа, пульсировали темным, ярким, малиновым оттенком. Пространство в пределах края двери было унылого серого цвета.
Мистер Тайни услышал, как я пришел, посмотрел через плечо и улыбнулся как акула. — Ах — мастер Шэн! Я мыслил, что ты можешь не появиться.
— Даррен! — отрезал яростно Харкат. — Я сказал тебе не приходить! Я не буду брать тебя с … собой. Тебе придется…
Мистер Тайни положил руки на спину маленького человека и пихнул его через дверь. Была серая вспышка, потом Харкат исчез. Я видел область через серую завесу двери — но никаких признаков Харката.
— Куда он ушел? — прокричал я.
— Искать истину. — Мистер Тайни улыбнулся, отходя в сторону и указывая жестом на пылающую дверь. — Хочешь искать с ним?
Я подошел к двери, глядя с беспокойством на пылающие красные края и серый блеск между ними.
— Куда это ведет? — спросил я.
— Другое место, — ответил мистер Тайни неясно, затем положил руки на мое правое плечо и посмотрел на меня пристально. — Если ты последуешь за Харкатом, ты никогда не сможешь вернуться. Подумай серьезно об этом. Если ты пойдешь с Харкатом и умрешь, ты не окажешься перед Стивом Леонардом, когда время настанет, и твое отсутствие будет иметь ужасные последствия для вампиров всюду. Твой маленький друг с серой кожей стоит такого огромного риска?
Я не должен был думать дважды об этом. — Да, — ответил я просто, и ступил через порог в неестественную, потустороннюю серость.
ГЛАВА 5
Солнце ярко светило в ясном небе выше пустоши, выдвигая на первый план засушливую землю и голые скалистые холмы. Грубая красная пыль покрывала большую часть земли, забивая сухую почву. Когда дули сильные ветры, пыль повышалась до листьев, делая дыхание почти невозможным. В такие минуты я надевал одну из запасных масок Харката — которые закрывали от худших зернистых частиц — и двое из нас разыскивали убежище и ждало прихода спокойствия.