Озеро шумит (сборник)
Шрифт:
Так было не одно столетие до революции, так было и в описываемое лето, хотя уже прошел десяток лет, как революция победила.
Стояла летняя пора. В кутозерской школе, созданной лишь в советские годы, наступило время каникул. Местная учительница, которую по ее молодости все звали запросто Леной, осталась здесь и на лето. Круглой сироте некуда ехать. В Кутозере Лена организовала комсомольскую ячейку. В ней насчитывалось десять парней и одна девушка, кроме Лены, — Анютка. Кое-кто из стариков косился на «комсомолов», хотя те пока не нарушали сложившихся исстари порядков. Защитников старины успокаивало, что «учителка» собою неказиста, ростом мала и нравом робка — от такого коновода большой беды не будет…
В самый разгар сенокоса в Кутозеро забрел с кладью на спине предприимчивый коробейник. Вечером он разманил кутозерок, показав им принесенные товары, но торговать решил с утра, зная, что к этому времени они разжалобят скупых мужей и отцов, и те щедрее раскошелятся на обновы. Переночевав, торговец наутро объявил хозяевам о пропаже у него некоторых товаров…
Позор случившегося падал не только на тот дом, в котором ночевал приезжий, это было позором для всего селения — худая слава о Кутозере разойдется по всей волости.
Долго судачили взволнованные кутозерцы: «Что делать? Как найти вора?» Кому-то из стариков припомнился древний, из глубины неведомо каких веков идущий обычай судить черным петухом. Каждый подозреваемый касался рукой птицы. Если он не виновен, то петух не кукарекнет, но дотронется вор — и вещая птица криком укажет виноватого. Предложение пытать петухом вызвало одобрительный гул: «Иначе не узнать, кто вор!» В Кутозере не нашлось петуха черного цвета, как того требовало поверье. Пришлось отрядить человека в неблизкую деревню за черным петухом. Выбранный сходом отправился в путь.
Вечером в лесу, подальше от деревни, собралась вся комсомольская ячейка. Она целиком состояла из ребят, не казавших носа дальше своего волостного села. Ни в одной книжке, ни в одном циркуляре, присланном уездным комитетом, не указывалось, что делать комсомольцам, если старики объявят «петушиный суд».
У секретаря комсомольской ячейки Лены Каргуевой, готовящейся к беседе с комсомольцами, тревожно билось сердце. «Хватит ли смелости у ребят пойти наперекор решению всей деревни?» — беспокоилась она, подбирая доводы против такого «суда». Заблагорассудится петуху продрать горло — и человек на всю жизнь прослывет вором, станет позором для своей семьи, срамом для селения, посмешищем соседних деревень. Кличку «вор» с него не снимет даже смерть. В этих глухих местах надолго запоминаются такие происшествия.
…Ячейка не сразу пришла к единому решению. Кто жил с матерью или сестрой, тому было легче сказать: «Признавая петуховый суд несознательным, постановляем ликвидировать его как вредный пережиток». Труднее тем ребятам, у кого отец что сосновая палка, которая нет-нет да прогуляется по сыновней спине. В конце двадцатых годов родительская власть все еще царила в глухих деревнях, и кто жил на родительских харчах, тот поневоле считался с нею. Проспорив до хрипоты, все же выработали обязательное для всех комсомольцев Кутозера решение:
«Суд петуховый не признавать, считать это гнусным суеверием. Признать его несовместимым с комсомольским долгом, а поэтому протестовать и вообще суду такому не подчиняться».
В тот же вечер, позднее, в одной из самых дальних бань снова собралась небольшая группа комсомольцев. Долго-долго шептались они и разошлись нерадостными. Рассудком все понимали, что нельзя выполнять комсомольцу глупого обычая, но память о многих кулачных расправах подсказывала иное: «быть нам крепко битыми!»
В бане задержался один из парней по имени Степка. Вскоре вернулась обратно ушедшая было со всеми Анютка. Между ними начался тихий разговор. Видимо, даваемое Степкой поручение казалось девушке не из легких. Подумала она, подумала и тряхнула косичкой:
— Авось да выполню!
Коробейник не потерпел убытка. По случаю пропажи он удорожил прочие товары и, распродав принесенное, очень довольным выбрался налегке из Кутозера. К полудню следующего дня вернулся измученный дальним путем посланец деревни. За его спиной в плетеной корзине сидел петух. У самой деревушки, расслышав клохтанье куриц, петух закукарекал.
— Ну вот! Вот! — встрепенулся кутозерец. — Есть у нас в деревне вор… Ясное дело!
Встречные соглашались с ним. Всю дорогу молчала мудрая птица, а стоило подойти к селению, тотчас подала голос. Следовательно, в деревне вор!
Все взрослое население было на «страде». Облепленные комарьем, весь день косили кутозерцы болотную траву. До омертвения коченели ноги в холодной жиже болота. От множества укусов вспухали шея и руки, а лицо становилось неузнаваемым. К вечеру, с трудом сгибая ноющие ноги, косцы медленно возвращались в деревню. Комсомольцы были озабочены — весть о петухе уже разнеслась среди кутозерцев:
— Принесли петуха, который молчал всю дорогу, а в деревне тотчас же запел. Старики говорят: «В деревне есть вор!»
Возвратясь домой, кутозерцы вымылись в бане, принарядились и начали собираться на лужайке у часовни, где обычно устраивался сход. На этот раз не слышалось смеха и оживленного судачения. Идти на «суд» было жутковато: «Прикоснешься к петуху — и вдруг он кукарекнет? Чем тогда миру докажешь, что ты не крал?» Каждый втайне чувствовал нелепость такого обычая, но как набраться смелости и высказать землякам это вслух?
Старики заботливо следили, чтобы собрались все односельчане. Вскоре отправили гонца за «судьею».
— Ой-ой-ой! Хосподи Исусе! — послышались из деревни вопли. — Ой-ой! Дуавитту кукко! Это ль не чудо?
Кутозерцы бросились к избе, где находился петух. Каждый вертел и старательно тряс мертвую птицу.
— Дуавитту кукко… Дуавитту (задушен)! — повторял каждый.
Кто-то пустил слух, что это дело комсомольцев.
Андрей Степаныч, самый уважаемый человек в Кутозере, прежде подрядчик у купцов-лесозаготовителей, имел личные счеты с комсомольской ячейкой. За попытку заняться тайной скупкой овечьей шерсти для перепродажи кооперативу волостная налоговая комиссия подвергла почтенного кутозерца индивидуальному обложению. От кого-то он разузнал, что комсомольцы подавали на него заявление. Надолго запомнилась ему эта обида. Глядя на мертвую птицу, Андрей Степаныч решил отомстить своим обидчикам. Он объявил, что сам привезет от зятя черного петуха. Старики одобрили его предложение. Без долгих сборов бывший подрядчик уселся в лодку. Бесшумно заскользила она по озеру и исчезла в голубоватой дымке.