Ожерелье из крокодильих зубов
Шрифт:
Пред тем как уплыть, анголец, указав Аркадию на мину, показал четыре пальца на правой руке. Потом левой рукой ткнул в труп «дьявола», а затем показал пять пальцев и еще два, сообщая об успешной охоте «ловцов».
«Значит, всего четыре мины удалось обезвредить, и семеро коммандос уничтожено», – сложились в уме Стрешнева эти «арифметические знаки».
Пока Аркадий возился, перезаряжая подводное ружье, его отнесло течением на несколько десятков метров от моста. Наверное, это и спасло капитану жизнь, когда два взрыва, грянувших один за другим, обрушили центральный пролет моста. Но сильный гидравлический удар все же оглушил Стрешнева, отключив его сознание, а бурный поток унес еще дальше от места диверсии, которую капитану так и не удалось предотвратить...
Очнулся Аркадий минут через пять, почувствовав, что его, как беспомощную щепку, больше не крутит и не несет в неизвестность бурный поток, наоборот, тело пребывает в полном покое. Оказалось, что его выбросило на отмель левого берега, где река Куиту делает резкий поворот направо, и он застрял среди сучьев дерева, принесенного сюда потоком, тины и каких-то грязных лохмотьев.
Первое, что сделал Стрешнев, приподнявшись с земли и сбросив с себя грязные ошметки, это освободился от ласт и поднялся на ноги. Тогда-то ему и бросились в глаза два неподвижных тела в полном облачении боевых пловцов противника, вынесенных на отмель тем же речным потоком. Тела валялись чуть поодаль, и позы их свидетельствовали, что эти двое погибли в яростной схватке друг с другом.
Подойдя поближе, Стрешнев рассмотрел, что у одного из убитых голова была отсечена и держалась на теле только благодаря небольшому лоскутку кожи. Его убийца продолжал сжимать мертвыми пальцами правой руки большой тесак, а в левой руке у него была нитка ожерелья, порвавшаяся в ходе бешеной схватки. Это было ожерелье из крокодильих зубов, точно такое же, какое когда-то нашел Аркадий в руках своего друга Игоря Потемкина, убитого во время подводной охоты на барракуд в кубинских водах...
Через несколько дней подполковник Санчес-Романтеев был вызван в Луанду, где в генштабе Вооруженных сил правительства Анголы доложил о проделанной им и его коллегами работе по противодействию проискам врагов из УНИТА и их наймитов. В частности, он сказал:
– ...Сформированное нами подразделение «ловцов» из ангольских рыбаков сделало свое дело. Это подразделение в общем и целом справилось с поставленной перед ними важной задачей. Им удалось обезвредить большинство подводных диверсантов и взрывчатых устройств, установленных коммандос из ЮАР. И все же две мины из шести взорвались, причинив мосту через реку Куиту достаточно серьезные повреждения. Оказался подорванным центральный пролет на самом фарватере реки. Из-за этого грузоподъемность и пропускная способность моста были сильно ограничены, а это, в свою очередь, поставило операцию по захвату населенного пункта Мавинги, где окопались враги, на грань срыва. И все же выход из создавшегося положения имеется. Советские военные советники-инженеры разработали план сравнительно быстрого и недорогого восстановления моста. Для этого вначале будет налажен переход через мост только для легкой техники и пехоты. Для переправы же танков и иной тяжелой техники будет выдвинуто наше подразделение понтонеров, которое смонтирует рядом с мостом так называемый ГСП – гусенично-самоходный паром...
Доклад подполковника был одобрен.
Несколько позднее в разведуправлении генштаба Романтееву сообщили о том, как прореагировали на взрыв моста через Куиту в штабе специальных сил ВС ЮАР. Там посчитали задачу, поставленную перед группой боевых пловцов, полностью выполненной. По распоряжению президента ЮАР все бойцы группы лейтенанта Скотта, как и сам их командир, были посмертно награждены высшей наградой Претории – Почетным крестом (Honoris Crux).
Вернувшись в Куиту-Куанавале, Федор Аверьянович выкроил время из своего достаточно напряженного служебного графика, чтобы навестить капитана Стрешнева, у которого после подводных взрывов выявились нарушения зрения и слуха. При этом Романтеев решил устроить для «контуженного героя» небольшой сюрприз.
– Как самочувствие? – поинтересовался контрразведчик, заходя в жилую двухместную палатку, куда снова поселился военный хирург. – Я смотрю, недолго тебя продержали в кубинской травматологии?
– Они не знали, куда меня спихнуть, – заулыбался Стрешнев. – Сначала собирались перевести в глазное отделение, потом в «ухо-горло-нос», в конце концов выперли к чертовой матери, решив, что я смогу лечиться амбулаторно. Я уж собирался снова начать оперировать, но начальник госпиталя полковник Ринарес объявил мне «краткосрочный отпуск при части на десять суток». Так что скоро все вернется в привычную колею. Отдыхать мне осталось... всего ничего! Кстати, сделаю вам обещанную операцию по поводу атеромы.
– Тут ты, герой наш дорогой, ошибаешься. Я ведь к тебе не с пустыми руками! Точнее с пустыми, но... – усмехнулся хитрый подполковник. – О твоих перемещениях по служебной лестнице пусть тебе скажет, того-самого, прямой начальник. Это его прерогатива. А я доведу до твоего сведения более приятную часть... Дадина! Можете зайти! Уж очень ей не терпелось тебя повидать, Стрешнев...
– Что?.. Дадина?.. Она жива?! – Аркадий, вскочив с койки, принялся лихорадочно наводить порядок в палатке, запихивая разбросанные предметы под подушку.
«Мулатка-шоколадка» впорхнула в палатку Стрешнева, держа в руках, словно победное знамя, бутылку игристого вина, и от ее радостной улыбки будто солнечный свет проник под тень потолочного тента.
– Здрафствуй, «доктор Ваня»! Видишь, я сама пришел к тебе! – медленно произнесла женщина по-русски, неимоверно коверкая слова, и весело рассмеялась.
– Ладненько... Так я вас оставлю вдвоем, – попятился к выходу Романтеев. – У меня дела, того-самого, срочные, да и вообще...
Проходя мимо прикроватной тумбочки у соседней койки, принадлежавшей коллеге Аркадия майору Винсану, Романтеев зачем-то прихватил пачку сигарет и зажигалку, лежавшие на ней.
Если честно, то никаких особо важных дел у Федора Аверьяновича в данный момент не имелось. Он просто вышел наружу, чтобы оставить «парочку голубков» наедине. А еще ему захотелось припомнить то, как удивила его «выходка» Дадины, которая сама заявилась в разведотдел штаба и поведала Романтееву о том, «как долго водили ее за нос» спецслужбы ЮАР, а вместе с ними и организация «Врачи без границ», проворачивая за ее спиной свои грязные шпионские делишки. Еще она сказала, что на все происходящее ей открыл глаза «доктор Ваня», которой сумел пробудить в ней огромное желание значительно больше помогать «бедным угнетенным африканцам». Больше того, благодаря тому же «доктору Ване» она решилась на кардинальный шаг в своей судьбе – креститься и стать доброй христианкой...
Что касается «шпионских игр», предложенных Дадиной, то они контрразведчика вполне устраивали. Считая себя настоящим профессионалом в вопросах разведки и контрразведки, Романтеев, конечно же, не поверил ни одному слову этой «вновь обращенной христианки». Он подумал о том, что Дадина решила заделаться двойным агентом, получая дивиденды как с одной, так и с другой стороны. И эта его убежденность в том, что он «разгадал вражьи козни», помогла Романтееву убедить ангольских руководителей подыграть «мулатке-шоколадке», снабжая ее хозяев заведомо ложными сведениями о замыслах стратегов из генштаба правительственных войск. И вообще, Романтеев очень рассчитывал на то, что с помощью Дадины ему удастся начать большую игру со спецслужбами противника и переиграть их.