Ожерелье из звезд
Шрифт:
Лорд Юстес посмотрел на часы.
— Наш поезд вот-вот подойдет к платформе, — сказал он. — Подождите здесь, я сейчас найду носильщика, чтобы тот проводил нас к нашим вагонам.
Он направился к выходу из зала ожидания, и Беттина впервые заметила, что у него широкие плечи и что лорд Юстес очень хорошо сложен, хоть и не особенно высок,
«Он явно незаурядный человек, — сказала она себе. — Совершенно не такой, как все те мужчины, которых мне довелось встречать».
Она вспомнила, какими
Да, они очень отличались от этого серьезного молодого человека, которого так беспокоила жизнь бедных и обездоленных!
«Какое счастье, что он оказался рядом в такую минуту! — подумала она, а потом, чуть вздохнув, призналась себе: — Жаль, что мы не едем в Лондон в. одном купе: мы могли бы еще поговорить!»
Порыв ветра пронесся по Парк-лейн и подхватил цилиндр джентльмена, выходившего из своего ландо у Элвестон-Хауза. Тот едва успел поймать его и поспешил во внушительные парадные двери особняка, вручив шляпу слуге в ливрее и белом парике.
— Очень ветрено сегодня, милорд, — заметил дворецкий, помогая ему снять пальто.
— И холодает к тому же, — ответил лорд Милторп. — Но для октября это нормально.
— Да, конечно, милорд, — почтительно подтвердил дворецкий.
Пройдя вперед, он распахнул тяжелые двери красного дерева в дальнем конце выложенного мрамором холла и объявил:
— Лорд Милторп, ваша светлость!
Герцог, который сидел в конце гостиной у камина, повернулся к гостю с приветливой улыбкой.
— Вы припозднились, Джордж! — заметил он. — Мы с Чарльзом гадали, что вас могло задержать.
— Меня задержал принц Уэльский, — ответил лорд Милторп. — Наш Берти и минуту не может провести в одиночестве, вы же знаете сами.
Он устроился в удобном глубоком кресле рядом с остальными двумя джентльменами и взял рюмку хереса, которую лакей подал ему на серебряном подносике.
— Я так и подумал, что дело в этом, — сказал герцог. — И как Его Королевское Высочество?
— Весьма недовольны, — ответил лорд Милторп. — И весьма раздражены.
— А что случилось на этот раз? — поинтересовался сэр Чарльз Чарлвуд.
Лакей как раз налил ему еще рюмку хереса, и, беря ее с подносика, тот добавил:
— Но у бедняги Берти вечно все дело в одном. Наверное, королева-мать запретила еще что-нибудь, чего ему захотелось сделать.
— Угадали с первого раза! — воскликнул лорд Милторп.
— Ну это не та игра, в которой я предлагал бы призы, —
— Знаете, Вэриен, положение действительно пренеприятное, — откликнулся лорд Милторп. — По правде говоря, я считаю просто неприличным, что на открытии Суэцкого канала страну будет представлять только наш посол в Константинополе.
— Боже правый! — воскликнул сэр Чарльз. — Принц был уверен, что сможет туда поехать! Он так предвкушал празднества — после того приема, который оказал им с принцессой в прошлом году хедив Египта.
— Эдикт из Букингемского дворца однозначно означает «нет», — сказал лорд Милторп.
— Да, это, и правда, стыд! — воскликнул сэр Чарльз. — Я как раз недавно читал в «Тайме» об открытии канала. Почетной гостьей там будет императрица Евгения, должны присутствовать австрийский император и кронпринц Пруссии! Господи, как же жалко будет выглядеть Британия, если в таком блестящем собрании она будет представлена всего лишь каким-то послом!
— Королева думает только о том, чтобы не допустить принца ни к каким, хоть сколько бы то ни было важным делам, — отозвался лорд Милторп. — Она хочет, чтобы он все время находился во дворце и был у нее на побегушках. Готов поклясться, что, если в какой-нибудь газете вдруг напишут о нем что-то хорошее — что бывает так редко! — она в ярости рвет ее на части!
— Можно ли после этого винить Берти в том, что он пытается найти хоть какие-то развлечения? — вопросил сэр Чарльз.
— Конечно, нельзя! — согласился лорд Милторп.
— Решение относительно открытия канала действительно кажется странным, — медленно проговорил герцог.
Он был моложе обоих своих собеседников, но держался с такой властностью и уверенностью, что казался гораздо старше своих лет. Будучи необычайно привлекательным мужчиной, он выделялся в любом обществе.
В то же время его репутация обожателя женщин, как и репутация самого принца Уэльского, все время была под сомнением.
Но герцога это не беспокоило.
Герцог не прислушивался ни к кому и ни перед кем не отчитывался. Поскольку он был чрезвычайно богат, являлся одним из самых крупных землевладельцев страны, а титул его уходил корнями далеко в историю Англии, никто не решался с ним спорить, какие бы сумасбродные идеи ни приходили ему в голову.
Он был близким другом наследника престола, но в то же время не считал, что принадлежит к «Обществу Мальборо-Хауз», — по той простой причине, что «Общество Элвестон-Хауз» могло бы поспорить с окружением принца и, по правде сказать, превосходило его во всех отношениях. Сам принц всегда сетовал на то, что самые красивые женщины, самые хорошие обеды, самые удачные развлечения и самые роскошные приемы устраивались в Элвестон-Хаузе.