Ожерелье любви
Шрифт:
— Я решил, — продолжал он, — что мы возьмем яхту и отыщем первый горизонт счастья, который ты так хотела найти. Потом отправимся ко второму, третьему, и так до бесконечности.
Кассия открыла рот, но он не дал ей ничего сказать.
— Я так много должен дать тебе, столькому научить в любви. — И, нагнувшись ближе, прошептал: — Как могла ты сохранить столь девическую невинность? Не знай я, что ты замужем, мог бы поклясться, что тебя никто еще, кроме меня, не целовал.
— Но это так и есть, — охнула Кассия. — Ни один мужчина до тебя
Маркиз от неожиданности застыл:
— Не понимаю…
— Меня еще ни разу в жизни не целовали, — терпеливо повторила Кассия.
— Но это невозможно!
— Ты, наверное, будешь очень сердиться, когда узнаешь правду, — еле слышно пролепетала девушка.
— Правду?
— Перри… мой брат! — призналась Кассия, охваченная ужасом, боясь, что маркиз, узнав обо всем, разлюбит ее. От стыда она даже не могла поднять на него глаза.
— Твой брат?! — воскликнул маркиз. Девушка испуганно-моляще взглянула на него:
— Прости меня, п-пожалуйста… п-прости! Перри посчитал это х-хорошей мыслью, потому что друг предупредил его о твоей ужасной репутации и наговорил в-всякой лжи… о твоем… поведении… с женщинами.
— К сожалению, все это не ложь, — покачал головой маркиз, — но, увидев тебя, я понял, что именно такую женщину искал всю жизнь и был уверен, что никогда не найду.
— Ты… в самом деле так думаешь?
— Никогда еще я не встречал более прекрасного создания, и в первые мгновения трудно было поверить, что ты настоящая.
— Ну, конечно, н-настоящая.
— Теперь я это знаю, но мы могли читать мысли друг друга, поэтому я понял, что ты отличаешься от всех остальных и если я не сделаю тебя своей, значит, потеряю нечто бесконечно драгоценное, без чего не смогу считать себя счастливым.
— Я тоже мечтала о тебе, — шепнула Кассия, — но считала, что ты любишь мадам де Сальре.
— Я никогда никого не любил в истинном значении этого слова, — твердо сказал маркиз, — и даже если на это уйдет вся жизнь, я постараюсь объяснить тебе, как разнится мое чувство к тебе от всего того, что я испытывал раньше.
Он глубоко вздохнул, словно освободившись от огромной тяжести, и сказал:
— Как скоро мы сможем пожениться? Сегодня вечером? Завтра?
Кассия тихо вскрикнула:
— Ты так спешишь! Я хочу быть твоей женой, но только в том случае, если ты совершенно уверен, что не устанешь от меня через месяц.
— Устану? Ты действительно считаешь, что это возможно?
И от этого голоса сердце Кассии подпрыгнуло, однако она постаралась взять себя в руки и убедиться, что он не делает ошибки.
— Ты должен понять, что я совсем простая деревенская девушка, и кроме того, англичанка и не могу быть такой очаровательной и остроумной, как мадам де Сальре.
Маркиз осторожно приподнял пальцем ее подбородок и заглянул в глаза:
— Послушай, любимая, неужели ты действительно считаешь, будто я хочу, чтобы моей женой и, даст Бог, матерью моих детей стала женщина, которую я в жизни не привез
Он говорил очень серьезно, но в конце неожиданно рассмеялся:
— Как я мог обмануться, когда всю жизнь гордился собственной проницательностью и, уж конечно, обладал достаточным опытом, чтобы отличить замужнюю женщину от наивной девушки?
— Я… все время носила мамины платья, — призналась Кассия.
Маркиз нежно улыбнулся ей:
— Дело не в том, что на тебе было надето, любовь моя, — просто я так был потрясен и околдован твоей красотой и непонятными чувствами, соединявшими нас, что не мог думать связно. — И, коснувшись ее шелковистой щечки, вздохнул: — Знал только, как настойчиво мои сердце и душа подсказывают мне, что я нашел то, что искал всю жизнь, а разум предостерегал от скандала, немыслимого в моем положении.
— Наверное… Перри ожидал, что ты начнешь признаваться мне в любви, и поэтому счел за лучшее представить меня как свою жену.
Маркиз подумал про себя, .что Перри пытался заставить его еще и поверить, будто охраняет свою «жену» не только днем, но и ночью, однако не имел ни малейшего намерения объяснять это Кассии сейчас. Именно ее невинность и чистота поразили его с самой первой встречи.
Маркиз понимал, что встретил необыкновенную, единственную в мире женщину, так отличавшуюся от всех тех, кого он встречал раньше. И молодой человек молча поклялся, что сделает все, лишь бы сохранить эту чистоту, уберечь от всего грязного и уродливого, так часто встречающегося в светском обществе.
Кассия станет истинной хозяйкой замка, старинного прекрасного здания, куда он никогда не приглашал дам, подобных Ивонн де Сальре. Таких он содержал в Париже и иногда привозил в дома приятелей-холостяков, неразборчивых в знакомствах.
Он искренне намеревался оставить Кассию такой же чистой и невинной, какой встретил ее, не осквернить ни единым поцелуем это ангельское создание.
Но когда она спасла его от участи, худшей, чем смерть — ведь вполне возможно, что он захотел бы покончить с собой, лишь бы избежать позора, — маркиз забыл о своей железной воле и невероятном самообладании. Именно в этот момент он понял, что не мыслит без нее жизни, и никакой скандал, никакие просьбы и мольбы матери и родственников не могут отвратить его от принятого решения, даже если это означает, что он никогда не сможет вернуться во Францию. Потерять Кассию немыслимо.
Но теперь чудо, о котором молился маркиз, свершилось. Кассия свободна, он может жениться на ней. И с невероятной проницательностью, присущей лишь этому человеку, он понял: их ждет лишь ослепительное, ни с чем не сравнимое счастье!
Маркиз был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова, лишь смотрел на Кассию, и она наконец с тревогой осведомилась:
— Я поступила очень плохо?
— Я только что решил, — спокойно ответил маркиз, — что мы поженимся в часовне сегодня вечером.