Ожерелье планет Эйкумены.Том 1
Шрифт:
Когда они уселись у камина на огромные, с прямыми массивными спинками кресла, Акст сказал:
— Но ведь им даже не потребуется нажимать на выключатель, если вы сами отречетесь от трона…
— И оставлю своего сына в качестве наследника? По своему усмотрению выбрав Регента?
— Может быть, и так, — осторожно промолвил Акст, — а может, они выберут Регента сами.
Король онемел.
— Надеюсь, что этого не произойдет, — напряженно проговорил он.
— А кого вы сами хотели бы видеть в этой роли?
Наступило длительное молчание. Акст видел, как судорожно дергается
— Герера.
Акст, несколько удивленный, кивнул. Герер уже был Регентом в течение года после смерти Эмрана — до того, как Аргавен сам взошел на престол; он знал, насколько старый Советник честен и сколь искренне предан молодому королю.
— Да, Ваше Величество, Герер не состоит ни в одной партии и никому, кроме вас, не служит! — сказал он.
Аргавен наклонил голову. Вид у него был измученный. Помолчав, он спросил:
— Может ли ваша наука избавить меня от последствий того, что со мной сделали, господин Акст?
— Возможно. Этим, по-моему, занимаются в специальном институте на планете Оллюль. Но даже если я сегодня же вечером пошлю за нужным специалистом, он прибудет сюда лишь через двадцать четыре года. Вы уверены, что ваше намерение отречься не было… — Но тут из боковой двери у них за спиной появился слуга и поставил возле кресла Посла маленький столик с фруктами, ломтиками хлебного яблока и огромной серебряной кружкой горячего пива. Аргавен, видно, догадался, что гость не завтракал. Хотя пища была вегетарианская, что не очень соответствовало вкусам Акста, он тем не менее с благодарностью и аппетитом принялся за еду; а поскольку за едой о серьезных вещах говорить не принято, Аргавен задал самый общий вопрос:
— Как-то вы обмолвились, господин Акст, что, несмотря на все различия наших народов, они все же некоторым образом родственники. Что вы имели в виду? Психологию или анатомию?
Акст рассмеялся — сама постановка вопроса была типично кархайдской.
— И то, и другое, Ваше Величество. Все гуманоиды Вселенной, известные нам, — даже в самом отдаленном ее уголке — так или иначе люди. Однако родство наше корнями уходит в немыслимую даль времен. Ему более миллиона лет. Еще в доисторический для многих народов период древнейшие жители планеты Хайн расселились по крайней мере на сотне планет…
— Мы называем «доисторическими» те времена, когда династия Харге еще не правила Кархайдом. А ее представители взошли на престол семьсот лет назад!
— Ну так и для нас тоже Эра Космических Войн, например, — далекое прошлое, хотя она закончилась менее шести веков назад. Время, как известно, способно растягиваться и сжиматься, претерпевать любые изменения. С ним может происходить все что угодно, кроме одного: оно не повторяется, не идет вспять.
— Значит, основная цель Экумены — восстановить подлинное древнее родство людей, их общность? Как бы собрать всех сыновей Вселенной у одного Очага?
Акст кивнул, жуя кусочек хлебного яблока.
— Или по крайней мере сплести между обитателями различных миров прочные сети гармоничных отношений, — сказал
— Однако гармония в отношениях никогда не бывает вечной, — задумчиво промолвил молодой король.
— Но она никогда и не была полной, — откликнулся Посол Экумены. — Самое главное — стремиться к достижению гармонии, стремиться к совершенству… — Он осушил серебряную кружку и промокнул губы тончайшей салфеткой из натурального волокна.
— Это составляло и мою цель, когда я еще был королем, — сказал Аргавен. — Но теперь все кончено.
— Однако, может быть..
— Нет, все кончено. И постарайтесь поверить мне. Я не отпущу вас, господин Акст, пока вы мне не поверите до конца. Мне очень нужна ваша помощь. Вы — тот самый козырь, о котором игроки совсем позабыли! И вы должны помочь мне. Я не могу отречься от престола против воли Совета. Они не допустят моего отречения, заставят меня править страной — и, оставшись королем, я буду служить собственным врагам. Если мне не поможете вы, то остается только самоубийство. — Король говорил на удивление спокойно и разумно, но Акст прекрасно знал, что даже мысль о самоубийстве в Кархайде считается позорной. — Выбора у меня нет: то или другое, — повторил молодой король.
Посол плотнее закутался в плащ: ему снова стало холодно. Ему было холодно здесь всегда — вот уже в течение семя лет.
— Ваше Величество, — сказал он, — я здесь чужой, у меня всего лишь горстка помощников и ансибль, маленькое коммуникационное устройство для связи с иными мирами. Я, разумеется, уполномочен представлять организацию в высшей степени могущественную, однако сам я в данном случае практически бессилен. Чем же мне помочь вам, Ваше Величество?
— У вас есть корабль. На острове Хорден.
— Ах, именно этого я и боялся! — вздохнул Посол. — Ваше Величество, это всего лишь автоматическая ракета. А до планеты Оллюль отсюда двадцать четыре световых года! Вы понимаете, что это значит?
— Это значит, что я смогу спастись, только покинув свое время — свой век, сделавший меня орудием зла.
— Но это не спасение! — неожиданно твердо сказал Акст. — Нет, Ваше Величество, простите меня, но это невозможно. Я не могу позволить…
Ледяной дождь со снегом стучал по черепице, выл ветер, завиваясь между шпилями дворца и горбатыми крышами. В верхней комнате башни было темно и тихо. Лишь у двери горел крохотный огонек. Спала, похрапывая, нянька; в колыбели, лежа на животе, мирно посапывал младенец. У колыбели стоял Аргавен. Он жадно оглядывал знакомую комнату, хотя и так помнил здесь каждую мелочь. Когда-то это была и его детская. Его первое собственное королевство. Сюда он принес и своего первенца и сидел с ним у камина, пока ребенок жадно сосал. Здесь он пел малышу песенки, которые Борхаб напевал когда-то ему самому. Здесь было средоточие его жизни, всего самого для него дорогого.