Ожесточи меня

Херд Мишель

Взгляд Армани устремляется на меня, и какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга.

Его голос терпелив и мягок, когда он говорит:

— Ты можешь спросить меня о чем угодно.

Еще ничего не решено. Я все еще могу в конечном итоге выйти замуж за Карлин, так что нет смысла задавать такие личные вопросы.

— Я останусь в этом номере…с тобой?

Он кивает.

— Я не выпущу тебя из виду, пока Миша не вернется. — Уголок его рта приподнимается в утешительной улыбке. — Это для твоей защиты. Я буду спать

на диване.

Я бросаю взгляд на диван, который слишком мал, чтобы вместить тело Армани.

— Я меньше. Я займу диван.

Он качает головой.

— Это не обсуждается.

Я вглядываюсь в лицо Армани, гадая, кто он на самом деле — джентльмен или мафиози.

Не найдя нужного ответа, я говорю:

— Спасибо за все, что ты для меня делаешь

Он кивает, уголок его рта снова приподнимается.

— Прими душ и расслабься, piccola mia⁵. Со мной ты в безопасности.

Со мной ты в безопасности.

Эти слова вызывают у меня странные эмоции, когда я захожу в ванную. Я закрываю за собой дверь и прикусываю нижнюю губу.

По-настоящему я чувствовала себя в безопасности только с Мишей, и, услышав эти слова от другого человека, я больше не чувствую себя такой одинокой.

Если все, что сказал Армани, правда, то брак с ним будет тем, о чем я молилась.

Дом. Это единственное, чего я хочу больше всего на свете. Мужа, которого смогу любить. Детей, которым могу подарить весь мир. Дом, который могу назвать своим. Для многих это глупое желание, но для меня это все.

Я могу подружиться с Армани, и даже если он не сможет влюбиться в меня, это не значит, что мне нельзя любить его.

Единственная проблема заключается в том, будет ли Армани счастлив в браке без любви.

Глава 12

Армани

Когда Тиана выходит из ванной в той одежде, в которой она была, когда мы приехали, я могу надрать себе задницу.

Ей нечего надеть.

Недовольный собой, я захожу в спальню и срываю с вешалки одну из своих рубашек. А затем протягиваю рубашку ей.

— Надень это, чтобы лечь спать. Завтра утром я первым делом принесу тебе одежду.

Ее щеки краснеют, когда она забирает у меня ткань и убегает в ванную.

Раздается стук в дверь, и я открываю официанту, который вкатывает тележку в гостиную. Я подписываю квитанцию о зачислении оплаты на свой счет и закрываю за ним дверь.

Я не знал, что заказать для Тианы, поэтому заказал самые разные блюда.

Я слышу движение позади себя, и когда оглядываюсь через плечо, мое сердце замирает, а челюсть отвисает.

Gesu Cristo ⁶ , я не продумал все до конца.

Рубашка облегает миниатюрную фигуру Тианы, ткань доходит

до колен. Ее мокрые волосы ниспадают на спину, а лицо без макияжа — воплощение чистой невинности.

Вид ее в моей рубашке граничит с эротикой. Желание разгорается в моих венах, а член твердеет со скоростью света.

Она нервно теребит подол рубашки, подходя ближе.

— Что мы будем есть?

— Ах… — Неохотно я отрываю от нее взгляд и поднимаю крышки с тарелок. Одну из крышек я держу напротив своей промежности, чтобы Тиана не видела, какой стояк она у меня вызывает. — Я не был уверен, что тебе нравится, поэтому взял разные блюда. Угощайся.

Тиана смотрит на всю эту еду, и впервые на ее лице появляется не принужденная улыбка. Благодарность сияет в ее глазах, когда она говорит:

— Спасибо, Армани.

Миша рассказал мне о годах, проведенных ими в детском доме, так что я знаю, как важна еда для Тианы.

Теперь, когда я вижу, как она выглядит, и узнаю ее получше, у меня сердце разрывается, когда я представляю ее маленькой девочкой, которая чуть не умерла от голода.

— Не за что, piccola mia, — бормочу я, нежность смягчает мой тон.

Ее улыбка угасает, и, беря тарелку с жареными овощами и куриными бедрышками-гриль, она спрашивает:

— Почему ты называешь меня малышкой?

Уже второй раз за вечер она поднимает эту тему. Наклоняя голову, я смотрю ей в глаза.

— Потому что ты такая маленькая. Тебя это беспокоит?

Тиана садится на диван и, не отрывая глаз от еды, шепчет:

— Я не маленькая девочка.

Я хмурюсь.

— Знаю. Я не имею в виду, что это унизительно. Это милое прозвище.

Я беру себе тарелку баранины, приготовленной на медленном огне, и сажусь напротив нее.

— Люди склонны обращаться со мной как с ребенком, — признается она. — Это очень расстраивает.

Поверь, я не буду обращаться с тобой как с ребенком. Особенно если ты продолжишь носить мою рубашку.

— Я никогда этого не сделаю. — Ободряюще улыбнувшись ей, я говорю: — Я выберу для тебя новое прозвище.

Ее щеки розовеют.

— Ты не обязан.

— Bella? Это значит "красавица".

Глаза Тианы встречаются с моими, и румянец на ее щеках становится еще ярче.

— Мне это нравится.

Довольная улыбка расплывается на моем лице.

— Ешь, bella.

Мой взгляд опускается к ее чертовски сексуальным ногам и задерживается на ее бедрах, которые обнажены, потому что ткань задралась.

Ей и так достаточно некомфортно. Ей не нужно, чтобы ты трахал ее глазами.

Я перевожу взгляд на ее лицо и говорю:

— Мы должны узнать друг друга получше. Что еще тебе не нравится?

Она проглатывает кусочек и облизывает губы.