Ожившая весна
Шрифт:
– Гречки сварю. С тушенкой. М-м-м…
– Сколько ее у нас еще?
– Хватит дней на пять, точно. И хлопья есть. Круп немножко. И вермишель еще. И даже шоколадки. И кофе.
Я погладила его по макушке. Нагнулась и едва-едва коснулась губами повязки на брови, поцеловала скулу, заросшую уже скорее бородой, чем щетиной, щеку.
– Тебе такая длинная уже не идет. Интересно, получится у меня постричь ножницами аккуратно, как думаешь? Если нет, придется сбрить под ноль. Или, может, подождем и присмотрим в следующий раз триммер? Вдруг где-то
– Можно. Разом больше чуть не сдохнуть из-за меня, разом меньше…
С улицы донесся грохот. Я схватила пушку и бросилась к двери, но зашел Костя.
– Прошу прощения, - он свалил дрова у печки.
– Сейчас натопим, тепло-о будет. Водицы накипятим, пусть стынет.
– И я вам горяченького приготовлю.
– А потом, хочешь, тебе воды наносим и нагреем? Ополоснешься, а мы с Палачом пока воздухом подышим. Вижу же, как твоя возвышенная натура терзается отсутствием купальни…
Он бы продолжил, но наткнулся на метавший молнии Рустамов взгляд и замолчал.
Что ж, по крайней мере, теперь моя уверенность в том, что именно его гложет, окончательно окрепла. И пора уже нам поговорить. Но это все равно придется отложить до ночи. Не при Косте же.
Какое блаженство оказаться в тепле. Как оно нужно и важно, чтоб набираться сил. Мы не хотели палить топливо, поэтому грелись в машине всего один раз и недолго. Костер я разводила в импровизированном мангале, сделанном из старого ржавого тазика и нескольких кирпичей, но это было не то.
Как могла, я законопатила щели хламом, но от сквозняков и сырости полностью было не спастись. Сожгла весь найденный подходящий хлам и ветки, а потом пыталась сама с помощью топора разобрать останки ближайшего домика, но результат был плачевным. Выходила осматривать окрестности. Короче говоря, хоть единственным моим желанием было сесть возле Рустама, взять его за руку, а лучше лечь рядом, обнять и не отходить ни на минуточку, двигалась я постоянно.
Иначе нам было не выжить.
Я сообразила гречневую кашу – намного более сносную, чем получалось на костре, заварила кофе. Впервые за четыре дня еда принесла удовольствие.
Когда возвращалась с вымытой посудой и кое-как постиранной парой шмоток – да, теперь мы мыли пластиковые тарелки и вилки, экономили, услышала отрывок разговора.
– …а она переживает. Кусок в горло не лезет, скоро тенью станет. Себя пожалел уже, может и ее пора?
– Ты че вместо меня ее пожалеть хочешь?!
– М-да, сильно тебе по бошке прилетело.
Услышав мое приближение, оба замолчали.
Внутри все прямо клокотало от злости, но я пыталась вести себя как ни в чем не бывало.
Развесила белье возле печки. Да, чистым оно не стало, но так лучше, чем не стирать совсем. А вообще Костя прав – можно и помыться. Хоть немного.
Скорее бы уже настало реальное лето. Ведь хоть календарное и приближалось, в эти дни, как назло, резко похолодало. Температура на улице к полудню поднималась от силы до двенадцати градусов, а ночью опускалась
Собралась за водой. Костя увязался следом.
– Ведро все равно только одно, Кость. И я нормально его доношу. А ты и так уже сегодня…
– Слушай, Рембо в юбке, поубавь понты, а? Поигралась в Ксену – принцессу-воина - и хватит.
– Так я Рембо или Ксена? Определился бы.
– Ты смелая и сильная, - он посерьезнел.
– Я таких не встречал.
– Это у тебя просто зомби-апокалипсис еще недавно. Вот пройдет время, увидишь – таких, как я, полно. Каждая выжившая женщина.
– Ничего подобного, - он почесал в затылке.
– Та сама, как? После…
– Двойного убийства?
– Это очень херово в первый раз. Да и потом.
– Ты же вроде по уклонению от уплаты налогов?
Он усмехнулся. Вспомнил, наверно, тот разговор в охотничьем домике.
– Я сидел по убойной статье, Наташ. Но именно этого убийства не совершал. Так, надо было прикрыть кое-кого.
– Именно этого, - протянула я.
– Да.
Мы дошли до колодца. Кособокого и хлипкого, но зато с прямо кристально чистой водой. Потому, что здесь давно никто не жил. Нет людей – нет мусора.
– Так что, если нужно поговорить, я всегда готов. Знай, я твой друг.
– Костя, если думаешь, что я мучаюсь от чувства вины, то ошибаешься. Это, наверно, плохо. Или как минимум странно, но я не чувствую ничего того, что должна бы. Подумать, покопаться в себе время было. Так вот – ничего. Был выбор – мы или они. И, по-моему, он очевиден. Я все-таки не святая. Анжелку жаль.
Анжелки – такой еще маленькой и наивной, но в то же время сильной и мужественной, любящей золотые украшения и жаждущей жить настолько, чтоб согласиться отдать себя такому как Седой, больше нет. А мы даже похоронить ее не успели. Просто оставили там…
– Не пожила совсем… С другой стороны, она хоть так, быстро. Раз и все. Не всем настолько везет. Сейчас особенно.
И завозился с колодцем.
Глава 24
Глубокая ночь. Темно, хоть глаз выколи. Зато ветра нет, а вместо дождя морось и не слишком холодно. Но Рустаму все равно не место на хлипком пороге, да еще в одних штанах и покрывале на плечах. Тихонько вышла, устроилась рядом. Он обнял за плечи. Каким бы отстраненным или даже злым не был, а никогда не прогонял. Физически.
– Рус, ты мне нужен, - прошептала, касаясь губами холодного уха. Он молчал. Взял мою руку, перевернул ладонью вверх и медленно водил большим пальцем по линиям. Нежно.
Он всегда так нежен, даже теряя голову в порыве страсти. Даже тогда, в тот жуткий день, когда был груб и жесток – был нежен. Притворялся бы по полной, на мне б живого места не осталось. Я то теперь знала, сколько силы в этих руках…
– Чтоб было кого защищать собой? – почти прохрипел. Тяжело так, будто от каждого сказанного слова становилось больно.