Ожившие пешки
Шрифт:
Принц мягко поймал её запястье.
— Спасибо, — произнёс он с чувством.
Девушка отдёрнула руку и покраснела.
— Ох! Извините. Я допустил страшную невежливость, — смутился принц, — я не должен был вас касаться.
— Ничего страшного, — заметила Вендис, лицо которой быстро восстановило нормальный цвет и строгое выражение.
— Нет, нет, я был катастрофически груб, — покачал головой принц, — для меня нет оправдания.
— Вам предстоит серьёзный шаг, — оправдательно заметила Бетиция, — вас
— Забудем об этом. Если сейм окажет мне доверие, я приму его со всей ответственностью. Но не думаю, что всё это может заинтересовать очаровательных дам.
— Мы — сёстры-палатины ордена, ваше высочество, — строго уточнила Вендис.
— Но это же не делает вас менее очаровательными?
Девушка снова едва заметно покраснела.
Лизандий подошёл к окну. Во дворе несколько рыцарей тренировали выездку.
— У вас прекрасные кони, — сказал принц, и в его голосе проскользнуло неподдельное восхищение.
Он увлечённо рассматривал происходившее за окном.
— Хотя в Империи и царит мир, — сказала Бетиция, — но нашим братьям приходится нести службу на границах и охранять дороги от разбойников. Им нужны хорошие кони.
— А этот буланый… невероятно… просто невероятно… что вы сказали? — принц с усилием оторвался от окна.
— Нашим братьям приходится нести пограничную службу, — повторила девушка.
— Да, я слышал, что вашим рыцарям часто приходится обнажать мечи.
Принц бросил ещё один взгляд во двор.
— Сёстры тоже не остаются в стороне, — вмешалась Вендис.
На лице Лизандия отразилось неподдельное удивление. Он даже перестал смотреть в окно.
— Но война — не женское дело.
— Мы должны поддерживать наших братьев и исцелять их раны, ваше высочество.
— Конечно… Но вы же делаете это не на поле боя?
— И там тоже, — не без некоторой гордости заметила девушка, — полагаю, в следующем году мне и другим младшим сестрам будет оказана честь участвовать в патрулировании южной границы.
— Но… Но это неправильно, — Лизандий выглядел слегка растерянным, — это опасно, в конце концов. Вас же могут поранить!
— Это наш долг, ваше высочество.
— Если я стану императором я всерьёз задумаюсь об этом, — пообещал принц, — должен быть другой выход. Женщинам не место на войне…
— Братья нуждаются в нашей помощи, — назидательно произнесла Вендис.
— Конечно. Но воевать должны мужчины…
— А женщины должны заниматься хозяйством? — спросила Бетиция, и в её голосе едва заметно проскользнула нотка сарказма.
— Нет. Они должны вдохновлять поэтов, — обворожительно улыбнулся принц, — а хозяйством пусть занимаются слуги.
В дальнем конце галерии показались люди.
— А вот и высокая коллегия…
— Вы сможете отправиться в путь, как только отдохнёте, — добродушно произнёс великий магистр, он явно был в хорошем расположении духа, — мы снабдим вас припасами, отремонтируем карету и предоставим достойный вашего высочества эскорт.
Он слегка поклонился и зашагал прочь. Комтур сделал знак девушкам следовать за остальными.
Принц вопрошающе поглядел на Сигибера. Лицо великого князя Удольского по-прежнему оставалось задумчиво бесстрастным. Многих это выражение приводило к ошибочному предположению о княжеской недалёкости и туповатости. Выжившие долго потом жалели о своей неосмотрительности…
— Эскорт ордена достоин принца, — негромко произнёс Сигибер, — будущему императору не пристало въезжать в столицу с людьми своего вассала. Люди могут разное подумать…
— И это всё?!
— Всё…
Лизандий продолжал ожидающе смотреть на Сигибера
— Ах да. Совсем забыл, магистр будет голосовать за тебя… — добавил князь после короткой паузы.
***
— Как тебе принц? — спросила Бетиция.
Вендис задумалась.
— Он милый. Но слабый. Ему будет тяжело и одиноко на троне. Нам стоит ему помогать… — она смутилась, — конечно, если он попросит.
— Вен! Держи себя в руках, — рассмеялась Бетиция, — сестра-палатин не должна позволять себе терять самообладание при виде какого-то принца.
***
Далеко на севере, где сутки пытаются равняться с годом, укрылись остатки Великих Льдов. Своим холодным краем они пролагают рубежи обитаемого мира. И терпеливо ждут случая возродить своё прежнее величие и снова подступить к рубежам южных морей. Но пока этот момент не наступил, земли дальше к югу продолжают беззаботно наслаждаться теплом и полниться жизнью.
Хотя у самой границы льдов тепло и жизнь не чувствуют себя дома. Лишь полярным днём врываются они сюда армиями перелётных птиц и неукротимым бурлением рыбьих мальков в бесчисленных озерцах с водой, такой прозрачной, что рыбы кажутся скользящими в воздухе. Только на пару коротких месяцев земля освобождается от снега и льда и покрывается ярким ковром зелени и цветов. А потом жизнь уходит, отступая под натиском длинных ночей и текущих с ледника стылых ветров. И лишь холод и тишина остаются на равнинах после того как стихает негромкая перекличка мамонтовых стад, бредущих в арьергарде уходящего на юг лета.
И жизнь отступает от ледников в места, где зимой хотя бы на несколько часов в день встаёт солнце, не давая морозу победить окончательно.
Но ледники тают. Каждое лето они теряют воду, и каждую зиму возвращают её оседающим на лёд снегом. Талая вода пропитывает землю, скапливается в озерцах и постепенно собирается в реки, текущие с северных равнин на юг. Эти реки змеятся в северных лесах, извилистые и холодные, как и их странные длинные имена, многосложные и полные долгих замёрзших гласных и запинающихся от холода согласных.